Мой любимый глюк. Анна Алора

затрясло с такой силой, и бросило в жар настолько, что я почувствовал, что сознание меня выбрасывает на совершенно другой уровень.

      На этом уровне в бой со сверхсознанием вступало все темное, что еще сохранилось в подсознании.

      Грубо говоря, у меня начался бред.

      Бред это плохо. Особенно плохо в таком вот мире. Потому что тело, исцеляя себя, использовало почти все ресурсы, собственные.

      А вот здешние магические потоки, если они и имелись, то были чрезвычайно слабы.

      Поэтому в результате мог наступить полный коллапс, и тело, которому бы в нормальном случае хватило пары-тройки часов для приведения себя в норму, здесь могло не прийти и вовсе.

      Меня так трясло и мотало, что я не сразу заметил, как вокруг что-то изменилось. Будто потеплело, и появилось ровное, неяркое сияние, к которому меня потянуло со страшной силой.

      Однако последствия неудачного перехода давали себя знать, и единственное, что я смог сделать, это открыться сиянию, которое могло принадлежать только потомку древнего рода, которых и на Талии осталось немного.

      Открыться максимально, и получить так необходимую сейчас помощь и поддержку, глубоко зашитую в генную структуру матрицы. Говорят, в таких случаях энергетические каналы сливаются воедино, всего на какой-то миг.

      Но мига этого достаточно, чтобы получить необходимую энергию для восстановления.

      Однако я не почувствовал никакой ответной реакции. Никакой. Это было странно. Это было невероятно.

      И тут я понял. Понял со всей определенностью, что все это не более, чем мой бред.

      Бред, в который я погрузился куда глубже, чем мне казалось.

      Конечно.

      Ничем другим, чем бредом, это и быть не могло.

      Откуда здесь, в этом заштатном мире, такой мощный отголосок древней магии?

      И вот тут до меня дошло.

      Как откуда?!

      Неужели я нашел ее, ту, за которой и был отправлен во искупление моей прежней оплошности?

      От осознания такой возможности регенерация, которая едва теплилась, исчерпав чуть не до предела возможности тела, замерла, будто натолкнувшись на преграду.

      Я почувствовал, как защитный механизм, не позволяющий телу исчерпать свой ресурс до конца, включился.

      А когда он включается, то сознание покидает тело, и все его функции замирают.

      Последней моей мыслью, даже не мыслью, а чувством, был страх.

      Да, страх.

      Ведь в этом мире, отсталом с точки зрения знания о теле и его возможностях, такие состояния считались необратимыми.

      О да. Я хорошо подготовился к путешествию сюда.

      И, чувствуя, что сознание уплывает, как утопающий за соломинку ухватился за неистовую мольбу, жаркую просьбу:

      –– Основатели, помогите!

      Удивительно, как тяжело было этой мольбе пробраться-таки в мой затихающий разум.

      До чего же странно, что я, эльф, живущий до полутора тысяч лет, оказывается, в глубине души был просто ребенок.

      Ребенок, который в минуту отчаяния обращается