Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

вас лесенки нет? – спросил он тихо. – Мне бы лесенку…

      Кока перестал играть, вопросительно посмотрел на него и переспросил:

      – Лесенки? А зачем, собственно?

      – Трубы посмотреть хочу.

      – Ах, трубы… Хорошо… Вы взгляните в ванной комнате, там, кажется, есть некоторое подобие лестницы. Кстати, вы хотите покушать? В холодильнике есть пирожки и бульон, подогрейте себе.

      – Что?

      – Я говорю, что в холодильнике есть пирожки и бульон. Если вы хотите перекусить – милости прошу. Пирожки с мясом.

      – Потом.

      – Пожалуйста.

      – Вы мне покажите в ванной, где она, лесенка эта самая…

      – Да вы увидите сами.

      – Неудобно без хозяина.

      – Что за глупость, боже мой! Вы же рабочий человек, а не древняя бабушка.

      – Нет, вы лучше сами.

      – Ну, пойдем…

      Кока положил скрипку на стол, рядом с ней положил смычок и пошел в ванную комнату. Следом за ним Сударь. И в тот момент, когда скрипач нагнулся, чтобы вытащить из-под раковины металлическую складную лесенку, а Сударь медленно поднял руку, чтобы разбить молотком голову нагнувшегося человека, в прихожей заверещал звонок.

      Сударь весь обмяк, на лбу выступила испарина, пальцы разжались, и молоток упал на пол, глухо брякнув. Разбилась кафельная плитка. Скрипач поднял голову и попросил:

      – Откройте дверь, будьте любезны.

      – А кто там?

      – Молочница. Она всегда приходит в это время.

      Сударь подошел к двери и спросил:

      – Кто?

      – Это я, Арон Маркович.

      – Кто, кто?

      – Это Арон, – крикнул скрипач, – откройте ему!..

      Сударь отпер дверь. Администратор увидел его, отступил на шаг и прошептал:

      – Где Кока?

      – Вас зовут! – обернулся Сударь, чувствуя, как у него прыгает лицо, и руки трясутся, и нога выбивает быстрый, судорожный такт.

      Кока вышел из ванной, держа лесенку на вытянутых руках.

      – Она пыльная, – сказал он, – сейчас мы найдем тряпку! Почему вы так стремительно вернулись, Арончик?

      – Я?

      – Нет, вы, – улыбнулся Кока.

      – Заболело сердце, Кокочка, простите, бога ради, старика. И вы меня, товарищ слесарь, простите…

      Арон Маркович близко заглянул в лицо Сударя, и тот увидел ужас, спрятанный где-то в самой глубине стариковских маленьких глаз.

      – Я сейчас, – сказал Сударь, – я вернусь через полчаса, мне в контору надо.

      – Перекусите, – снова предложил скрипач.

      – После, когда вернусь.

      – Хорошо. Я еще побуду дома с часок.

      Сударь нажал кнопку вызова лифта, но не смог дождаться, пока придет кабина, потому что все в нем дрожало от нетерпения. Он бросился вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Таксист, стоявший у подъезда, ходил около машины, свирепый и молчаливый. Он с силой захлопнул дверь и сказал:

      – Снова без чемоданов? Теперь мамы нет?

      – Что, денег тебе мало? – спросил Сударь. – Мы еще только на трешницу наездили, а ты от меня пятерку получил. Давай обратно, там, где были.

      – Что я, помню, где мы были?

      – Гони, я напомню…

      Росляков