Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

немедленно вернуться!

      – Да не кричите вы! – рассердился водитель. – Будет остановка – и выйдете. Нечего панику пороть. Не на пожар!

      – Какой вы черствый человек, – сказал Арон Маркович, – а там за это время может случиться ужас!

      «А может быть, это я оттого, что меняется погода? – снова подумал Арон Маркович. – Может быть, я сам себя пугаю?»

      Но он все время видел лицо слесаря, его пустые, совершенно белые глаза без зрачков и длинные руки, чуть не до колен.

      Когда троллейбус остановился, Арон Маркович выскочил на тротуар и побежал к стоянке такси. Там была очередь.

      – Товарищи! – взмолился он. – Я умоляю вас, дайте мне такси!

      – А пряника хотите? – спросил парень в спортивном свитере.

      – Как вам не совестно, как?! – сказал Арон Маркович. – Люди, скажите, чтобы он пустил меня в машину! Может произойти преступление, если я не вернусь к нему!

      – Куда? К кому? – посыпалось со всех сторон.

      – К Коке!

      Парень в свитере засмеялся:

      – Ничего с вашим Кокой не будет.

      Остановилось такси. Парень открыл переднюю дверь и сел рядом с шофером. Тогда Арон Маркович сел на заднее сиденье и сказал:

      – Я из такси не уйду.

      – Гражданин, – попросил шофер, – выйдите по-хорошему.

      – Нет.

      – Папаша, ты что, белены объелся? – спросил парень.

      – Я из машины не выйду.

      Люди в очереди стали говорить:

      – Смотрите, он весь белый, этот старик.

      – Ему плохо!

      – Пустите его, молодой человек!

      – Как вам не совестно, юноша!

      Парень обернулся и спросил:

      – Куда вам?

      – Здесь рядом, на площади.

      – Подвезите его, – сказал парень, – а то он трехнутый какой-то.

В Тарасовке

      Футболист Алик кончил шнуровать свои новые чешские бутсы и, встав с лавки, принялся неторопливо и сосредоточенно разминаться. В минуты, предшествовавшие матчу, он отключался от всего его окружающего и думал только об одном – о том, как через пятнадцать минут на поле начнется игра.

      В коридоре что-то кричали. Доносились слова: «Ганкин Витька сгорел! Сгорел! Ганкин! Витька!» – «Да что ты говоришь?»

      Алик сначала не хотел думать об этих словах, ему сейчас важно было как следует размяться, чтобы выйти на поле подтянутым, чтобы тело было послушным его воле, чтобы дыхание установилось заранее – четкое и ритмичное.

      «Витька сгорел! Ганкин-то сгорел!»

      Алик подумал: «Наверное, Любка вернулась и его с кем-нибудь застукала. Любка – девка с норовом, значит он сгорел крупно. Ну и дурак. Если уж шустрить, так надо умело…»

      – Лицо черное, говорят, бензином облился и поджег себя! – кричал кто-то быстро, глотая слова. – Только ноги и не сгорели…

      Алик перестал прыгать через скакалочку и вышел в коридор.

      – Это как?

      – Бензином облился и сгорел.

      – Ты ерунду не мели. Я его перед отъездом видел, два часа назад.

      – Что, я шучу? Сам видел, милиция туда понаехала,