Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

и сейчас дрожу, – признался Лёша. – Давайте же подрожим вместе и споём эту заунывную песнь. Ностальгически.

      И мы запели песнь в честь Аллевопээги – вечного странника.

      ООуэ, балява!

      Звери выходят из нор.

      Вечному страннику слава,

      Вечносидящим позор.

      ООуэ, рассоха!

      Росомаха приносит жуть.

      До последней миазмы вздоха

      Руку отдам ножу.

      ООуэ, синега!

      Встаёт над горами страх!

      Век тебе, о Аллевопээга!

      Бегать на тощих ногах.

      ООуэ, как мудры!

      Дети законов тьмы.

      Люди приходят утром.

      Ночью приходим мы.

      Так мы пели и дрожали, как вдруг с океана донёсся пронзительный клич.

      – Что это? – вздрогнул Суер.

      – Не знаю, – шептал я.

      Вихляющее каноэ приближалось к острову. Одинокая фигура правила парус.

      – Неужели? – сказал Лёша. – Неужели она с вами?

      Да, это была мадам Френкель.

      – Идиоты, – обругала она нас с капитаном, – поплыли к Лёше, а меня не взяли. Пришлось раскутываться самой.

      – Мадам! – кричал и плакал Лёша Мезинов. – Как вы странны!

      – А помнишь, как мы плавали вместе? – всхлипывала мадам. – Я за всё плаванье ни разу не раскуталась, а вот эти волки, – кивнула она на нас с капитаном, – совсем обо мне забыли. Кутаюсь так, что мачты дрожат, а эти ноль внимания.

      – Мадам! – приглашал Лёша. – Закутайтесь в одеяло и ложитесь вот здесь рядышком на песок.

      – Нечего ей здесь особо кутаться, – строго сказал Суер. – Ты уж, Лёша, прости, но мы должны продолжить плаванье. Ты сам решил остаться на этом острове, и мы завели новый фрегат. В шлюпку! А то мы здесь растаем от ностальгии.

      Что поделать? Пришлось нам с мадам прыгать в шлюпку, обнимая на прощанье старого друга.

      – Одного не понимаю, – говорил мне капитан, – почему всё-таки в том первом плаваньи тебя называли Дяй.

      – Извините, сэр, это усечённое.

      – Что – усечённое?

      – Слово, сэр.

      – Что ещё за слово, которое усекается таким странным образом? «Лентяй»?

      – Извините, сэр, тогда бы было – Тяй.

      – Да ну, – сказала мадам Френкель, – скорей всего, что-нибудь гадкое, ну вроде «негодяй».

      – Дяй – гордое имя, – пришлось пояснить мне. – С нами тогда плавал некий кок Евгений Немченко. Он-то и усек искомое слово. Дяй – великое усекновение прекрасного русского слова «разгильдяй»[4].

      Глава XLI

      Вампир

      – Ты знаешь, чего мне кажется? – сказал как-то Суер-Выер. – Мне кажется, что у нас на борту завёлся энергетический вампир.

      – Помилуй бог, что вы говорите, сэр?!

      – Чувствую, что кто-то сосёт энергию. Сосёт и сосёт. Ты не догадываешься, кто это?

      – Не Хренов ли?

      – Да нет, – поморщился капитан. – Хренов, конечно, вампир, но вампир интеллектуальный. Сосёт интеллект своими идиотскими выходками. Здесь замешан кто-то другой.

      – Кто

4

Главу, посвящённую Лёше Мезинову, я посвящаю Розе Харитоновой.