Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

нам кого-нибудь из чиновных сановников или руководителей банкионерных обществ.

      Ну, мы не стали чиниться и дружно послали пару сановников и с десяток руководителей другого ранга.

      Островитяне охотно потеснились, и наши посланцы дружно выстроились в их рядах.

      Надо сказать, что они тут же стали демократичны, жали другим посланным руки и всячески братались.

      – С посланными нам всё ясно, – сказал капитан, – но интересует ещё и судьба пославших. Неужели для них особый остров?

      – Что вы, что вы, капитан. Пославшие тоже тут, среди нас. Ведь любой посланный тут же пославшего посылает. Так что у нас большое равенство. Настоящая демократия, сэр!

      – Ах, – сказал Суер, – надо отплывать, но всё-таки напоследок я очень хочу послать на… такого-то товарища, вроде господина… Разрешите, братцы!

      Мы дружно разрешили, и капитан послал.

      Я крепился-крепился, а потом последовал примеру нашего великого капитана: взял да и послал одного там на… Послал, но тут же пожалел, такой уж у меня характер. Но отозвать посланного обратно, как вы сами понимаете, было уже невозможно.

      Глава XL

      Остров Лёши Мезинова

      – …и прочая суета, – сказал Суер, погружая уголь своего тела в топку вместительного кресла.

      Тулумбасы гудели…

      Они гудели всю ночь, и под утро Суер выкинул шлак своего тела из сытого чрева топки вместительного кресла и сказал:

      – Не чувствую морального права. Не чувствую!

      – Да ладно, бросьте, кэп, – заныл Кацман. – Мало ли островов, на которых мы не побывали? Плюнем и на этот.

      – Проплыть мимо острова Лёши Мезинова – это кощунство, – шептал капитан. – Старпом! Сушите шлюпки!

      – Всё высушено, сэр, – безмолвно ответствовал Пахомыч. – Не надо ли чего обрасопить?

      – Не надо, – отвечал капитан, – Лёша сам обрасопит кого захочет.

      Остров Лёши Мезинова формою своей напоминал двуспальную кровать с пододеяльником. Но это сбоку, а сверху – станцию Кучино.

      На берегу топтались два человека, которые и били в тулумбасы. Один из них, кроме тулумбасов, держал на груди атлетическую штангу. Это и был сам Лёша Мезинов. Рядом с ним в майорском мундире махал тулумбасом его брат Бес.

      На остров мы поплыли вдвоём с капитаном.

      – Я Лёшу боюсь, – сказал лоцман.

      – Весьма они строгие, – соглашался старпом.

      Но Лёша не был никаким строгим. Он бросил штангу в океан, крепко обнял нас с капитаном и только шепнул мне на ухо:

      – Бесу много не наливай.

      И я много не налил, но Бес скоро пал на песок и заснул богатырским майорским сном в отставке.

      Суер же Выер между тем с Лёшею смотрели друг на друга, узнавая и не узнавая.

      – Суер! Ты ли? – толкал его Лёша в грудь кулаком.

      – Да, Меша, это я, – шептал капитан, вспоминая старую кличку островитянина.

      – А помнишь каннибала по имени Ганнибал?

      – Как забыть, Меша, – отвечал капитан, – он мне ведь яйца чуть не отгрыз, и если б я не растворился тогда в лазури…

      – А