Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

Пахомыч.

      – Чего?

      – А что?

      – Чего много?

      – Гм… извините, сэр. Много воздушных витаминов, не так ли?

      – Отличный воздух, – поддержал я старпома, – приятно нюхается.

      – Настоящий нюхательный воздух, – поддержал нас всех и лоцман Кацман.

      Так мы гуляли, так болтали, и вдруг я почувствовал что-то неладное.

      Воздух был отличный, все мы дружны и согласны, и всё-таки происходило нечто, что крайне трудно объяснить. Я-то это заметил, а спутники мои, к удивлению, ничего не замечали. Они по-прежнему восхваляли воздух.

      – Тонкопарфюмированный! – восклицал лоцман.

      – Не щиплет глаза! – восторгался старпом.

      – Нет, вы знаете, – захлебывался от восторга лоцман, – вы знаете, что это за воздух, этот воздух – озапачехонный!

      – Чего-чего? Какой?

      – А что? О-за-па-че-хонный! – сказал вдруг старпом, поясняя лоцмана.

      Капитан почему-то молчал, а я снова остро почувствовал… нет, невозможно объяснить… впрочем, ладно. Я почувствовал, что сливаюсь с капитаном в одно лицо.

      Повторяю: в одно лицо.

      Это было совершенно неожиданно.

      Я даже затормозил, ухватился руками за сосну, но лицо Суера влекло меня неудержимо, и я совершенно против воли стал с ним сливаться, совершенно забывая идиотское слово «озапачехонный».

      К изумлению, лицо капитана совершенно не возражало. Оно сливалось с моим просто и естественно, как сливаются струи Арагвы и Куры.

      Всё же я чувствовал себя Арагвой и тормозил, тормозил и даже оглянулся.

      Боже мой! Лоцман и Пахомыч уже слились в одно лицо!

      Это была не Кура и не Арагва! Деликатность лоцмана и махаонство старпома, слившись, превратились в моховое болото, из которого торчали их торфяные уши и носы! Отмечу, что, слившись в одно лицо, они костыляли каждый на своих двоих!

      Я хотел поподробней осмотреть их, как вдруг капитан гаркнул мне в ухо:

      – Ну ты что? Будешь сливаться в одно лицо или нет?

      – Кэп, – бормотал я. – Капитансэр! Я чувствую, что сливаюсь с вами в одно лицо. И я не против, поверьте, но я это испытываю впервые в жизни и не знаю, как себя вести.

      – Что мы с тобой? Ерунда! – припечатал Суер. – Целые нации сливаются порой в одно лицо и даже разные народы, потом-то попробуй-ка разлей. А ты меня неплохо знаешь, надеюсь, доверяешь и запросто можешь сливаться.

      – Кэп, – оправдывался я, хватаясь за сосну, – нации – хрен с ними, давайте хоть мы удержимся!

      – Невозможно, – сказал капитан, – отпусти сосну. Будем иметь одно лицо на двоих – не так уж страшно.

      В голове моей помутилось, я потерял на миг сознание… и слился с капитаном в одно лицо.

      – Скажи спасибо, что не с боцманом Чугайло, – сказало бывшему мне наше общее теперь лицо.

      Слившиеся в одно лицо Пахомыч и лоцман смотрели на нас с превеликим изумлением. Тут наше лицо достало зеркало, не помню уж, из моего или капитанского кармана, и стало себя разглядывать.

      Ничего, вообще-то, вполне терпимо, я ожидал худшего. Правда, при всей моей