Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

уже бодрость, переходящая в варварство. Ладно, мичман, закройте глаза и считайте до двадцати семи. С окончанием счёта прошу войти вон в ту открытую дверь.

      Мичман послушно закрыл глаза, а капитан подмигнул мне, и мы обошли следующий дверной косяк и уселись на травку. Я достал из бушлата бутылку «Айгешата», лук, соль, крутые яйца и расставил бокалы.

      Аккуратно просчитав положенное, мичман открыл глаза и вошёл в открытую дверь.

      – Ага! – закричали мы с капитаном. – Хренов пришёл!

      – Вот это дверь! – восхищался мичман. – Яйца! «Айгешат»! Вот уж бодрость так бодрость!

      Мы хлебнули, съели по яйцу.

      – Ну а теперь, мичман, ваша очередь ожидать нас за открытой дверью!

      – Идёт! Считайте до десяти и валите вон в ту квартиру напротив.

      Честно прикрыв глаза, мы с капитаном досчитали до десяти и вошли в дверь, за которой таился Хренов. Он лежал на травке и, когда увидел нас, засиял от радости.

      – А вот и вы! – закричал он. – А я-то вас давненько поджидаю! Скорее выкладывайте, что принесли.

      – Погодите, в чём дело? – сказал я. – Мы вас встречали по-честному, а у вас даже стол не накрыт.

      – А зачем его накрывать? Я же знаю, что у вас есть остатки «Айгешата».

      – Мы его допили по дороге, – мрачно сказал я.

      – Да как же это вы успели? – расстроился мичман. – Надо было до трёх считать.

      Мичман поник, прилив бодрости сменился отливом.

      – Всё, – сказал он, – больше я ни в какую открытую дверь не пойду.

      Он уселся на песочек на берегу, а мы с капитаном всё-таки прошли ещё несколько дверей, и за каждой нас ничто не ожидало, кроме травы и мелких цветочков, океанской дали и прохладного ветерка.

      – А это куда важней, чем «Айгешат» с яйцами, – пояснял капитан.

      – Я с вами согласен, сэр, – говорил я, – но остатки «Айгешата» всё равно Хренову не отдам.

      – Давай сами допьём его за какой-нибудь дверью.

      И мы вошли в очередную дверь и чудесно позавтракали, овеваемые ветром и отделённые от мичмана десятками открытых дверей.

      – Мы совсем забыли про окна, – сказал Суер-Выер, допивая последний глоток креплёного напитка. – Надо бы заглянуть хотя бы в одно окно, посмотреть, что там, за окном. Всё-таки интересно.

      – Высоковато, сэр. Никак не дотянуться.

      – Давай-ка я заберусь к тебе на плечи.

      И капитан забрался ко мне на плечи, заглянул в окно.

      – Ну, что вы там видите, сэр? – кряхтя, спрашивал я.

      – Много-много интересного, – рассказывал капитан. – Я вижу камин, в котором пылает полено, вазы с цветами, бифштекс с луком и девушку с персиками.

      – Ну а девушка-то, что она делает?

      – Улыбается, на бифштекс приглашает.

      – Так залезайте в окно, сэр, а мне потом какую-нибудь верёвку кинете.

      – Подсади ещё немного.

      Капитан подтянулся, повис на подоконнике и скрылся в глубинах окна.

      Я, конечно, чрезвычайно опасался, что достойный сэр свалится по другую сторону подоконника и расшибётся