Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

мы, захватив пиво и помидоры, забрались на раскалённую подошву.

      Только тут я понял, что, кроме необходимой Сциаподу тени, он получает нужнейшее для его ноги тепло. Нога у него очевидно была мерзлячка.

      Мы славно попили на подошве пивка и кидались помидорами в пролетающих попугаев.

      Только под вечер попрощались мы с нашим единоногим другом, обещая прислать ему грубый шерстяной носок на более промозглые времена.

      Глава XLIII

      Бодрость и пустота

      Не сразу, далеко не сразу разобрали мы, что это за прямоугольники стоят повсюду на взгорках, дорогах и просто на траве открываемого нами нового острова.

      К прямоугольникам же, большей частию деревянным, приделаны были какие-то штуки вроде дверей с ручками бронзового литья.

      Только потом мы догадались, что это действительно двери, а прямоугольники – дверные косяки.

      К удивлению, никаких сооружений – домов, гаражей или сараев, – к которым эти косяки были бы пристроены, видно не было. Косяки стояли сами по себе, и двери были распахнуты. Они поскрипывали под морским ветерком, раскачиваясь на петлях.

      Кое-где над открытыми дверями прямо в небе висели окна, также раскрытые настежь. На окнах колыхались занавесочки.

      – Обычная островная чертовня, – сказал Пахомыч, зевнув в сторону острова. – Какой-то болван понаставил всюду косяков. Но вот как он в небо окна подвесил?

      – На вашем месте, старпом, я бы поостерёгся называть болваном неизвестное пока лицо, – сказал Суер-Выер. – А вдруг да это Божественный промысел?

      – Свят, свят, – дрогнул Пахомыч. – Да зачем же Господу заниматься такими пустяками, как дверные косяки?

      – Косяки здесь ни при чём, – сказал Суер, – главное – двери. Открытая дверь – это знак, это приглашение войти. Давайте же войдём в эти двери, раз уж нас приглашают.

      – Ломиться в открытую дверь… – поморщился лоцман, – да нет… неинтересно…

      – Извините, кэп, – сказал Пахомыч, – я тоже останусь на борту, меня немного беспокоит наш суперкарго.

      – Чего такое? – не понял капитан.

      – Да разве вы не помните, сэр? Суперкарго, заведующий грузом.

      – Груз – дело серьёзное, – согласился капитан.

      Так на этот раз и получилось, что вместо старпома и лоцмана с нами на остров отправился мичман Хренов.

      Оказавшись на берегу, Хренов взбудоражился.

      – Мои ноги чуют сушу! – потрясённо вскрикивал он.

      Спотыкаясь, мичман вбежал в ближайшую открытую дверь, кругом обежал косяк и кинулся нам навстречу.

      – Я вошёл в открытую дверь! Я вошёл в открытую дверь! – кричал он, подпрыгивая как ягнёнок.

      Вслед за мичманом и мы с капитаном вошли в открытую дверь.

      – Ну и что ты чувствуешь? – спросил меня капитан, когда мы оказались по другую сторону.

      – Пока неясно, сэр. Кажется, прибавилось немного бодрости.

      – Вот именно! – кричал надоедливый Хренов. – Именно бодрости! Бежим к другой двери!

      Посетив следующую открытую