Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

ли вы, сколько урожая уже собрали?

      – Рожь, пшеницу, горох посчитал.

      – И уже отобрали на посев?

      – Отобрали, барышня, да только слетье неурожайное – на продажу мало что уйдёт…

      – Вы вот что сделайте. Все мешки, что на посев, погрузить надобно на подводы и отправить в Петербург. Долю, что сушится, разделить. Часть отдать крестьянам, чтобы хватило им. Остальное продать и деньги отвезти в Петербург…

      – Никак случилось что, Екатерина Иванна? Зачем в Петербург?

      Она прохаживалась от одного шкафа к другому.

      – Я уезжаю сегодня или завтра утром, как только все дела устрою. Елизавета Андреевна уезжает со мною. Вы, должно быть, слышали, что французы идут на Москву. Если Москва им достанется, они пойдут разорять ближние губернии.

      – Слыхал, барышня, как же, – вздохнул приказчик.

      – Мне нужны книги по учёту урожая.

      Ксенофонт Захарыч подбежал к столу, выдвинул нужный ящик и положил перед барышней стопки аккуратно сложенных документов в толстых корочках.

      – Только, барышня, Екатерина Иванна, собрано ещё не всё.

      – Так и быть, я разберусь пока с тем, что есть, – она перелистала страницы лежащей сверху книги. – Остальное вы сделаете сами, когда уберут лён, овёс, картофель… Сколько у нас нынче голов скота?

      – Сто семьдесят… шесть… Да у меня же записано всё! – приказчик вновь полез в стол и достал ещё одну книгу. – Вот, барышня, извольте прочесть!

      – Вот что, – узкая ладонь Екатерины накрыла затёртую книжную корку. – Весь скот забить, отдать крестьянам мяса сколько нужно, остальное продать…

      – Как же так – забить? Да ведь морозы ещё не наступили! Как, куда мы мясо повезём? Кто его покупать будет? Соседи все разъехались… А в Бежецке, чай, свово добра у всех хватает!

      – Не купят в Бежецке, везите в Валдай, на ярмарку.

      – Не извольте гневаться, Екатерина Иванна! До Валдая дня два езды, а у нас ещё бабье лето – протухнет всё, покуда везём. А зимой чем крестьян кормить станем?

      Она остановилась возле шкафа и оперлась на полку. Небо за окном смерклось. Шквалистый ветер пригнал ливень, и в стекло полетела дробь крупных каплей.

      Постучали в дверь. Зашла Аглая Макаровна.

      – Вы простите, Екатерина Ивановна, что мешаю вам, – сказала она певучим голоском, комкая кисти синей шали.

      – Что вам угодно?

      – Екатерина Ивановна, вы все вместе уезжаете в Углич. Если Елизавета готовится замуж и будет жить в доме жениха – стало быть, ей я теперь не нужна? Не позволите ли вы мне уехать? Я подыскала бы место гувернантки в Бежецке. Я понимаю, Екатерина Ивановна, что платят мне ваши родители, и без их согласия вы можете не отпустить меня…

      – Не тревожьтесь, Аглая Макаровна, я знаю, сколько вам платят. Я отпущу вас. Я посчитаю ваше жалованье и выдам вам.

      – Благодарю вас!

      – Я могу дать вам лошадей и коляску.

      Обрадованная Аглая Макаровна выпорхнула за дверь.

      Екатерина села за стол, облокотясь,