Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

бывшие друзья стали проповедовать liberté, égalité, fraternité19.

      – Мне было шесть лет. Я помню, как мимо нашего дома шли с флагами, – сказала Биатриче. – Мне не разрешали подходить к окну, и я подглядывала украдкой. Они были похожи на бандитов: грязные, в красных колпаках; дамы – со стрижеными волосами!

      – Они и вели себя, как бандиты, – добавил Джулиано. – Мне пяти лет не исполнилось, а я запомнил, как испугался, когда они разбили наше окно камнем. Они пели: «Ah! ça ira, ça ira…»

      – Джулиано, замолчи! – Биатриче схватилась за щёки. – Я боюсь этой песни!

      – Бедный мой мальчик! – Сибилла протянула к сыну руки через стол. – В эти страшные дни мы остались одни в Неаполе с нашими маленькими детьми. Король Фердинандо укрылся на Сицилии. В порту сожгли все корабли.

      – За что убили вашего отца, сеньор Раффаеле? – спросила княгиня Нина.

      – Мой отец вышел на площадь, хотел призвать предателей встать на защиту короля. Он увидел в толпе знакомые лица офицеров своего полка. Один из них заколол его.

      – Несчастная Пачифика осталась с Раффаеле одна, – Сибилла покрутила сщипнутыми пальцами. – Мы пережили пять страшных месяцев Партенопейской республики. Так якобинцы стали называть наше королевство.

      – Нас, роялистов, они называли разбойниками, – дон Патрицио покачал ладонью перед виском.

      – Пусть так, – сказала маркиза. – Мы знаем, что многие нас судили за преданность королю и королеве, когда предателей беспощадно казнили. Но в нас осталось сильно убеждение, что в сердце монархиста не должно быть места осуждению.

      – Я не судила бы вас! – высказалась Екатерина. – Власть короля дана от Бога! Никто не вправе осуждать, хорош король или плох, достоин он почтения или нет!

      Какие честные и строгие глаза! Раффаеле улыбнулся: интуиция подсказала ему ещё вчера, что эта девушка не могла думать иначе.

      – Если бы Фабио остался жив, он не пережил бы позора неаполитанской армии, когда французы пришли второй раз, – рассуждал дон Патрицио. – Это случилось после сражения в Аустерлиц. Вы воевали там, князь?

      – Да, верно, мне пришлось в том сражении участвовать…

      – Поражение России и Австрии означало наше поражение. Бонапарте издал приказ уничтожить династию Борбоне.

      – Король и королева не ждали, когда Бонапарте отправит их на гильотину, как французскую королевскую семью, и уплыли в Сицилию, – добавила Эмилиана.

      – Но почему вы говорите «позор неаполитанской армии»? – обратился князь Пётр Васильевич к маркизу. – Вы же не отдали Неаполь французам без боя. Насколько мне известно, генерал Массена встретил довольно сильное сопротивление.

      – Наши воины приняли французов достойно, – железным тоном произнесла Эмилиана и сжала тонкие багровые губы. Лицо её сохраняло спокойствие и любезность, а дрожащая рука до изнеможения комкала салфетку.

      – Наш старший сын Ладзаро погиб. Наш мальчик, – проговорил поникшим голосом вице-адмирал. –

19

свободу, равенство, братство (фр.)