Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

России!

      – Вы сейчас думаете так, как думали мы, когда французы шли на Неаполь. И боитесь того же.

      – Если Наполеон завоюет Россию, он установит у нас другие законы – зиждимые на идеях французской революции, на идеях франкмасонства! Как мы будем жить?

      – У вас сильная армия, сеньорина Каттерина, со строгими порядками. В Неаполе сильным был только флот, но французы наступали по земле. Русские умеют воевать, а неаполитанцы избегают войны, идут на уступки ради мира. У нас есть пословица: лучше иметь тонкое соглашение, чем хороший бой.

      В гостиной разливался голубой свет от обоев и портьер. Над камином висела картина в рамке, вышитая крестиком. Два лебедя. Казалось, что они вот-вот слетят с полотна и поплывут по голубому свету гостиной, как по прозрачной воде озера.

      – Вы́ вышивали эту картину? – спросил Раффаеле.

      – Да. И другие картины мои.

      Он заметил и ажурную салфетку на журнальном столике, и накидки на спинках кресел с любимой вышивкой Екатерины «ришелье». Над клавикордом на круглой картине-тондо цвели пионы с маргаритками, из шёлковых листьев выглядывали ягоды голубики.

      – Живые цветы? – руки герцога не удержались, потрогали лепестки.

      – Я вышивала их лентами.

      Он взглянул на запястье Екатерины, на обшитую шёлковой гладью оборку длинного рукава. Взял её правый кулачок, сжатый от волнения. Раскрыл. На нежных подушечках пальцев – ни следа от игл. Она умела ладить с напёрстком!

      – У вас благословенные руки, сеньорина Каттерина!

      – Благодарю. До вас никто так не говорил.

      Почему-то глаза стыдились смотреть на его мужскую руку, выбеленную северной природой от янтарной смуглости: с чёрным благородным пушком, идеальную в ширине ладони, в длине и толщине пальцев. Смотрели на перстень. Погашенный дневным светом, гиацинт спал в филигранной оправе.

      – Подобное нельзя сотворить без изысканности вкуса, – сказал Раффаеле. – Я очарован вашей душой. В ней живёт красота.

      – Ах, вы здесь, а я искала вас в библиотеке!

      За Александрой Павловной вошёл в гостиную Иван Дмитриевич, опираясь на трость.

      – Господин герцог, милости просим отобедать с нами! – меткий глаз хозяйки и без очков успел уловить, что герцог держал руку её дочери.

      Ивана Дмитриевича и герцога представили друг другу. Отставной ротмистр поклонился с бесстрастным видом, не дав жене и дочери понять, понравился ли ему гость.

      В обеденной с жёлтыми штофными обоями и белыми колоннами веяло теплом от горячих блюд под серебряными колпаками и от растопленной изразцовой печи.

      – Откуда у вас фламандское кружево? – Раффаеле пощупал край белой скатерти на круглом столе.

      – Это всё Катя, – ответила Александра Павловна. – Она у нас плетёт кружева по иностранным книжкам.

      – Вы научились кружевному искусству по книгам? – он поднял глаза на Екатерину. – Моя bòna умела плести такое кружево. Она училась этому в Бельгии.

      – О ком вы сказали, простите? – спросила Александра Павловна.

      – Bòna – бабушка моей матери.

      Екатерина