Я тебе изменяю. Амелия Борн

устроившейся на оттоманке с видом тургеневской девы. Хотя размер ее выреза намекал скорее на родство с распутницами из какого-нибудь Мулен Ружа.

      – Вот это я вовремя заглянула, – подытожила увиденное Анна Николаевна и, не дожидаясь приглашения, принялась разуваться.

      – Ясно теперь, кто Ольге дурные манеры привил, – огрызнулась в ответ Римма. – Вас не учили не приходить к людям без приглашения?

      В иной ситуации Анна Николаевна может и стерпела бы такой тон, и даже извинилась, но не теперь, глядя на происходящее безобразие! Нет, она им всем сейчас покажет! Разгонит всю эту ересь, как советские войска немцев в сорок пятом!

      – А вас не учили не вмешиваться в чужую жизнь? – парировала Анна Николаевна и решительно протопала прямиком в гостиную, к зятю и незнакомой профурсетке.

      – Глеб, скажи ей! – донеслось в спину томно-умирающим голосом.

      – Да, Глеб, скажи мне, – перебила Анна Николаевна, – как ты до жизни такой дошел? У тебя дома жена с маленьким ребенком, а ты тут чаи гоняешь со всякими развратницами?

      – Ах! – тонко пискнула девица, возмущенно подскочив на оттоманке, отчего декольте ее пришло в большое волнение.

      – Милочка, у вас вымя выпало, – неодобрительно заметила Анна Николаевна. – Спрячьте, а то застудите.

      – Анна Николаевна, вы все не так поняли, – наконец вступил в беседу зять.

      Подскочил с места, нахмурился грозно… да только Анну Николаевну такими взглядами было не пронять: от покойного Георгия Владимировича, чтоб ему икалось трижды, она и не такое еще видала. И не в последнюю очередь вспоминая сейчас свою нелегкую с ним жизнь, намерена была не дать в обиду свою дочь.

      – Ну так объясни, – милостиво разрешила Глебу, но тот отчего-то не торопился.

      Затянувшееся молчание прервал звонок в дверь.

      Римма от этого звука подпрыгнула на месте, Глеб вздрогнул, Вымя нервно всколыхнулось, и только Анна Николаевна спокойно, с достоинством повернулась к двери.

      – Не откроете, Римма? – подсказала сватье, так и застывшей на месте, что памятник Ильичу.

      И с интересом наблюдала, как та трясущимися руками забирает из рук курьера пакет.

      – Ой, и что тут у нас? – живо подавшись назад, поинтересовалась Анна Николаевна.

      Забрать пакет из ослабевших рук Риммы не составило особого труда. Анна Николаевна сосредоточенно оглядела его содержимое и, вытянув на свет божий огромный и явно дорогой торт, укоризненно поцокала языком.

      – Да вы тут сладостями балуетесь? – заметила, покачав сокрушенно головой. – Осторожнее, Римма Феликсовна, а то растолстеете и сын ваш бросит и вас тоже. Он ведь, как выяснилось, человек со строгими требованиями к женскому полу!

      От такого заявления Римма аж задохнулась. Замахала руками в воздухе, выпучила и без того выразительные глаза и простонала, точно на последнем издыхании:

      – Глеб, мои капли!

      Анна Николаевна со смесью сожаления и презрения наблюдала, как зять подрывается с места, бежит к материнской аптечке и… не может