Милостью Божьей. Светлана Гершанова

и проще, чем жить дальше. Но я не имела права причинить маме такую боль. Лучше переболеть самой…

      Тогда у меня ещё не было никакого запаса прочности, мне надо было немедленно найти выход своему отчаянью. Я пила таблетки, Вовка смотрел и плакал, дома больше никого не было.

      Когда я пришла в сознание, надо мной стояла врач и смотрела с нескрываемым презрением. И мама смотрела без жалости, чужими холодными глазами. Когда «скорая» уехала, она спросила тихо:

      – Зачем ты это сделала?

      – Я не хочу в Москву. Как можно уезжать, папа вернётся…

      – Папа не вернётся. Если бы он вернулся, если бы только он вернулся, всё было бы по-другому. Не хотела тебе говорить, я давно получила извещение.

      – Но там же было сказано, что он пропал без вести! Значит, есть надежда! Или было ещё одно, и ты опять мне не сказала?

      – Больше не было. А про то когда ты узнала?

      – Перед Победой.

      – Ты скрытная, оказывается. Но не обманывай себя, кто мог, уже вернулся.

      Я плачу навзрыд, а мама не успокаивает меня, просто уходит в свою комнату.

      Мы не едем в Москву, продолжаем жить, как жили. Только теперь мама прибавляет, когда ругает меня:

      – Ты неблагодарная, я вам всю жизнь отдала.

      Эта фраза будет звучать мне укором всю мою жизнь.

      Часть II

      Жизнь сложна

      1. Перемены

      Мы с Вовкой едем в лагерь. Мама с тётей Шурой несколько дней штопают наше бельишко, пришивают недостающие пуговицы.

      У меня юбка и блузка с длинными рукавами, я научилась аккуратно закатывать их. Мы идём в Универмаг, и мама покупает мне новые ленты для косичек. Это первая её покупка для меня, я так радуюсь…

      Я очень долго, до самого института, не могла что-нибудь захотеть и купить. Или произнести:

      – Я очень хочу тетрадь по рисованию, купи мне, пожалуйста!

      Мама всегда сама решала, что может мне купить. И деньги были чем-то недостижимым, какими-то золотыми ключами от счастья.

      У нас была даже игра, что бы мы купили, если бы выиграли по облигации тысячу рублей. Видел бы кто-нибудь этот список! Чашки, ложки, тарелки, бельё, по одному платью мне и маме, ботинки и брюки Вовику…

      Когда я еду в тысячный, наверно, раз из Ростова в Таганрог или обратно, я всегда ищу на станции Морской белый дом с розовыми колоннами. Это и был тогда наш лагерь.

      Ночь, тихо и темно в нашей огромной комнате, и я рассказываю девчонкам какую-нибудь книгу в лицах. Или играем в придуманную мной игру, мне называют любую профессию, и идёт импровизация из жизни врача или геолога.

      Кто-то из девочек потом рассказал родителям, дошло до мамы, лагерь ведь был от их Строительного треста! Она очень удивилась, очень.

      Мама встречает нас на вокзале.

      – Мне нужно вернуться на работу. Ты не поправилась, вас плохо кормили?

      – Нет, хорошо.

      – Почему же ты не поправилась, столько сил ушло, чтобы достать путёвки…

      Да, чтобы дома не было лишних вопросов – у нас квартиранты, Главный бухгалтер с женой. За