Милостью Божьей. Светлана Гершанова

наш двор выдавал меня замуж. Свадьба была дома, никаких ресторанов, машин с лентами. Только родные люди за столом.

      А на столе знаменитая фаршированная рыба, Мария Леонтьевна наготовила целых полведра. И огромный, в половину стола, роскошный торт, настоящее произведение искусства, от Марии Соломоновны.

      И деньги на свадьбу Елизавета Савельевна заняла. В моей душе они живы все…

      7. Двери папы Карло

      В «холодной» комнате, как мы её называли, есть трельяж с большущим зеркалом, почти до пола, и двумя поменьше. Они помутнели от холода и сырости, кое-где проступили пятна и чёрные круги, но, всё же, можно увидеть себя с головы до ног.

      Иногда я говорю Вовке:

      – Давай играть в театр!

      – Давай! – охотно соглашается он.

      Открываю дверь, Вовка тащит стул. Он – публика, садится рядом с зеркалом, потому что зеркало и есть зрительный зал.

      Набрасываю на себя кружевную накидку, чудом сохранившуюся у нас, по-моему, специально для этих представлений. Публика дружно аплодирует.

      Приседаю низко, сказывается балетная школа, и объявляю:

      – Выступает заслуженная артистка без публики!

      Вовка заливается тихим смехом. Перед каждым представлением повторяю эту нелепую фразу, и он всегда хохочет!

      – Цыганочка! Та – та – там, та – та – там, та – та…

      Накидка летает вокруг меня, и публика замирает от восторга!

      Потом накидка сбрасывается, и строгая актриса читает стихи из сборника для художественной самодеятельности, который был в книжном шкафу:

      Мело так долго в феврале,

      И то и дело

      Свеча горела на столе,

      Свеча горела,

      На озарённый потолок

      Ложились тени…

      Я не знала тогда, кто написал эти прекрасные стихи, но их музыка завораживала, и публика моя аплодировала, что есть мочи красными от холода ладошками.

      Кланяюсь так, что косички мои достают до пола, потом снова набрасываю накидку и пою неизвестно где слышанное:

      Моя ласточка, моя душечка,

      В вас нашёл я то, что искал,

      Пожалей меня, приголубь меня,

      Как измучен я и устал!

      Не лукавьте, не лукавьте,

      Ваша песня не нова,

      Ах, оставьте, ах, оставьте —

      Всё слова, слова, слова!

      Под этот романс можно снова и снова вертеться перед зеркалом, то закрывая лицо накидкой, то выглядывая из-за её краешка.

      Но как мужчина может говорить, что он устал и измучен, да ещё просить, чтобы его пожалели! Не могу себе представить.

      От этого кружения мне жарко, и представление можно продолжать бесконечно, но Вовка совсем замёрз на своём стуле.

      Мы закрываем наш театр, кладём накидку на место, выносим стул, запираем дверь.

      Когда я потом читаю, что в каморке у Папы Карло была потайная дверь, я сразу вижу нашу «холодную» комнату, зеркало и маленького Вовку на высоком стуле.

      8. Книги

      Мама с большим трудом устроила Вовика в детский сад. Теперь я после школы одна, забираю его только вечером.

      Дома пусто и холодно. Я прихожу, снимаю пальто, открываю портфель и