Тонкий холод. Книга баллад. Сергей Ильин

как больной приподнимается с постели,

      их житие приобретает вертикаль:

      она становится душою как бы в теле,

      и не нужна горизонтальная ей даль.

      Вот почему и европейские нам лица

      умытые напоминают зеркала,

      и будет вечно непрозрачность из них литься

      по принципу зеркальным ставшего стекла.

      Осталось только эти лица сопоставить

      со впечатленьем неба в полуночный час,

      и параллельно ненавязчиво представить,

      как русские просторы действуют на нас,

      чтоб ощутить: людскую надвое природу

      здесь рассекли – как всадник саблей на скаку —

      на европейскую великую свободу

      и на российскую великую тоску.

3. Между двух стульев

      Как человек, родившийся в России,

      но уже добрую полсотню лет

      в южно-немецком Мюнхене живущий:

      тем самым волею судьбы познав

      родного брата и насквозь и глубже,

      а немцев чувством главным и шестым, —

      как человек, меж стульев двух сидящий:

      покинул добровольно он одних,

      к другим примкнуть не может и не хочет,

      но нравится ему такая жизнь, —

      как человек, возможности лишенный

      серьезное построить на земле:

      для этого и есть у нас отчизна,

      которой он давным-давно лишен,

      к тому же нечего ему и строить,

      зато для размышленья есть досуг, —

      как человек, которому осталось

      поэтому одно лишь – наблюдать

      за тем, что происходит в этом мире,

      точнее же, за стульями его,

      поскольку для сиденья между ними

      наверное, он был как раз рожден, —

      итак, как человек такой, замечу:

      с распахнуто-расхлябанной душой

      мой соплеменник обращен на Запад,

      а немца пуще всех готов обнять,

      и жать его в объятиях медвежьих…

      и жать, и жать, и плакать от любви,

      стуча еще и в спину кулаками,

      но так славянский брызжет в нем восторг

      от встречи новой с племенем германским,

      неважно, собственно, и в чьем лице, —

      а дальше – глаз восторженно-любовных

      не в силах оторвать от визави,

      с ним бормотать на ломаном немецком

      а главное, все пить, и пить, и пить…

      но личные обсуждены все темы,

      пора и о делах поговорить:

      как тут взаимовыгодную сделку,

      ударив по рукам, не заключить, —

      так много необжитого пространства —

      и в плане переносном, и в прямом —

      у русских, а у немцев очень мало,

      вот тут один другому б и помог, —

      знакома притча о собаке вам на сене?

      разве она – не русский человек,

      что собственную землю обустроить

      не в силах? почему? ответа нет, —

      его и не было, как и не будет,

      не может просто, баста, кончен бал…

      все так, все так, но по какому праву

      землей владеет тот, кому закрыт

      путь превратить ту землю в сад цветущий?

      досаду вызывает