Тонкий холод. Книга баллад. Сергей Ильин

пути

      смысл в инфантильности нужно найти.

      Всякий немного печален конец,

      пусть в нем и делу любому венец.

      Только к началу спасает нас бег:

      чисто оно от печали, как снег.

      Детство – начало всех наших начал,

      в нем наш по жизни последний причал.

      Хоть мы и к старости телом плывем,

      к детству глубинным сознаньем идем.

      Вот только детство в аспекте таком

      не назовешь инфантильным цветком:

      слишком субтильно его вещество,

      грубо на фоне его Рождество.

      Это и шепчет любому из нас

      сердца его безошибочный глас:

      святости празднество не лишено,

      но, как и все, преходяще оно.

      Скоро, как водится, Пасха придет —

      тонкая в сердце тревога войдет.

      Будет тревога по званью такой,

      как и рождественский светлый покой.

      То и другую вместить нам нельзя:

      это и есть неземная стезя.

      В сущности и без каких-либо «но»:

      в деле господнем так быть и должно.

      Первородный грех, воочию явленный в мюнхенском метро

1.

      Снова я в мюнхенском еду метро —

      чую свое и людей здесь нутро.

      Дух требушиный природы людской

      ноздри щекочет, как в лавке мясной.

      Рядом со мною старушка сидит

      и – незаметно на негра глядит:

      трудно под старость ей нечто принять,

      что она просто не может понять.

      Вот ведь какая тут вышла фигня:

      славный наш негр не работал ни дня,

      музыку день он и ночь напролет

      слушает – и от пособий живет.

      А у старушки в трудах жизнь прошла,

      и у детей она трудной была:

      дети ее ведь во время войны

      перетрудились во имя страны.

      Тут же, конечно, и русский наш брат

      или еврей – я обоим не рад:

      плотским уютом настолько их дух

      полон, что речь их коробит мой слух.

      Женщина в черном в проходе стоит,

      стаей детишек проход весь набит —

      как не видать за чадрою лица,

      так ее детям не видно конца.

      Будет их больше и больше – пока

      цель поколений не станет близка:

      дети ислама! нельзя напролом

      взять вам Европу, но можно – числом.

      Без азиатов немыслим вагон,

      много детей у них – тоже закон,

      но мне их облик приятен всегда,

      точно в вагон с ним заходит Будда.

      Что же до бомжа с бутылкой в руке —

      он прикорнул слегонца в уголке —

      то не такой ли шекспировский шут

      нам подарил пару мудрых минут?

      А под конец в полутемном окне

      чертик смешливый привиделся мне.

      И в тот же миг – так ужалит змея —

      стало мне больно: ведь это же я!

      Вот и закончен мой скромный обзор:

      сколько миров продолжают здесь спор!

      Сколько сюжетов явилось на