Вечер и утро. Кен Фоллетт

добавил: – Это знает каждый образованный человек[12].

      – Выходит, свой первый день рождения он справлял во втором году.

      Дегберт не нашелся с ответом, а Эдгар продолжал:

      – В третий год ему исполнилось два года и так далее. Значит, в этом году, девятьсот девяносто седьмом от Рождества, ему исполнится девятьсот девяносто шесть лет.

      Дегберт взъярился.

      – Ты не понимаешь, о чем говоришь, высокомерный щенок!

      Голос разума уговаривал Эдгара не спорить, но юноша поддался желанию исправить арифметическую ошибку.

      – Вполне понимаю. День рождения Иисуса – это день Рождества, так что сейчас ему, строго говоря, всего девятьсот девяносто пять лет с половиной.

      Лив, наблюдавшая за спором из дверного проема, ухмыльнулась.

      – Вот так-то, Дегси!

      Дегберт сделался мертвенно-бледным.

      – Как ты смеешь говорить такое священнику? – прошипел он. – Ты вообще кто, по-твоему, такой? Даже читать не умеешь!

      – Зато считать хорошо умею, – упрямо стоял на своем Эдгар.

      – Забирай свою веревку, парень, – сказал Дренг, – и уходи. Не возвращайся, пока не научишься уважать старших и тех, кто выше тебя.

      – Это же просто числа. – Эдгар желал все исправить, но понимал, что уже слишком поздно. – Я не хотел проявлять непочтительность.

      – Прочь с моих глаз! – бросил Дегберт.

      – Давай-давай, проваливай, – добавил Дренг.

      Эдгар повернулся и пошел в сторону реки, обуреваемый горькими чувствами. Его семья нуждалась в любой возможной помощи, а он только что нажил двух врагов.

      Зачем он вообще открыл рот, болван!

      4

      Начало июля 997 г.

      Дама Рагнхильд, дочь графа Хьюберта Шербурского, сидела между английским монахом и французским священником. Сама Рагна, как называли ее близкие, находила монаха забавным, а священника напыщенным, но именно священника ей поручили очаровать.

      В замке Шербур как раз настало время полуденной трапезы. Могучее каменное укрепление стояло на вершине холма, господствуя над гаванью. Отец Рагны гордился этим сооружением, необычным и неприступным.

      Вообще граф Хьюберт гордился многим. Он дорожил своим ратным духом, унаследованным от викингов, но еще больше ценил то обстоятельство, что викинги с ходом лет сделались норманнами и заговорили на собственном наречии местного языка. А сильнее всего ему нравилось, что они обратились в христианство и взялись восстанавливать церкви и монастыри, разграбленные их предками. За сотню лет бывшие морские разбойники превратились в законопослушных владетелей, равных которым не было во всей Европе.

      Длинный стол на козлах стоял в большой зале на верхнем ярусе замка. Стол застелили белой льняной тканью, ниспадавшей до пола. Родители Рагны сидели во главе стола. Мать звалась Гиннлауг, но она предпочла сменить имя на франкское – Женевьева, чтобы угодить своему мужу.

      Граф с графиней, как и высокородные гости, вкушали еду с бронзовых блюд, пили из кружек вишневого дерева с серебряными ободками и пользовались позолоченными

12

По сей день эта расхожая точка зрения преобладает, поскольку опирается на принятое летоисчисление (первый год новой эры = первый год земной жизни Христа). Однако в библеистике сегодня принято относить рождение Христа к VI–IV вв. до н. э.