Единственная. Твоя. Эми Мун

только и смогла выдохнуть.

      Фото было случайным. В движении, как говорят. Папа протягивал руку маме, а за родителями стоял молодой Данияр. И Любава тоже была тут. В животе у мамы.

      Внутри опять заворочалась тяжесть. Сколько между ними лет разницы? Это даже не подросток, а юноша! Высокий, широкоплечий. А какая улыбка! Легкая, будто облачко. Так и греет, но в груди почему-то больно.

      И это их совместное фото будоражит странные ощущения. А в них яркими нотками сквозила грусть.

      – Помню это фото. Данияр твоим родителям с переездом помогал. Ему уж пятнадцатый год шел…

      О, боги! Так ему сейчас тридцать шесть! Да она перед ним соплюха малолетняя!

      – А женился он…

      – Зря.

      Любава чуть не поперхнулась. Ничего себе заявка! Вроде бы про их отношения женщина говорить не собиралась. Или передумала?

      А Рада повертела в морщинистых пальцах щипцы и бросила обратно в лоток.

      – …Впрочем, это его дело. Поженились и ладно. А Варвара, не будь дурой, сразу дите сообразила. Ну-ну.

      Любава закусила губы, пытаясь удержаться от расспросов. Это – чужая семья. Только почему Рада говорит, будто брак на фарс похож? Или невеста по койкам скакала?

      – Сообразила? Не от него, что ли? – ну вот, вырвалось.

      Но как же услышать хочется! Вдруг…

      – От него, конечно. От кого же еще…

      Альбом чуть не выпал из ослабевших пальцев. На что надеялась и зачем? А Рада продолжила бросать землицу правды на могилу ее надежд.

      – …Они брак по всем правилам оформили. И в ЗАГСе, и перед Богами. Оба клялись на всю жизнь, чтобы без развода.

      – Без развода? – повторила эхом. – Разве у вас не… не разводятся? – голос подломился, и Любава уставилась на фотокарточку.

      А Данияр с улыбкой смотрел на мамин живот.

      – Разводятся, милая. Но Данияр – старший над четырьмя нашими деревнями. Он – образец всем мужчинам. Пары бывают и разбегаются – это так, но только если двое не клянутся в верности до смерти и после нее. Ну, про последнее Данияру хватило ума не говорить, а вот первое – тут Варвара его ловко окрутила. Что ж – его выбор.

      Да, его. И мешать этому Любава не имела никаких прав.

      – Отведете меня завтра на прогалину? – попросила тихонько. – Очень нужно.

      Глава 8

      Солнце пробивалось сквозь толстые стволы деревьев и гладило щеки золотыми пальцами. Пятнами дрожало на мху, превращая обычную зелень в сияющий всеми оттенками изумруд. Воздух пьянил свежестью раннего утра, где-то над головой разливалась трелью птица, а Любава еле тащила себя вслед за Радой.

      Ночь прошла отвратительно.

      И причиной тому стал не случившийся разговор.

      Вечером, когда Рада ушла, Любава забралась на печку и попыталась хоть как-нибудь избавиться от тяжёлого послевкусия беседы. Развернула письмо и пожалела, что вообще это сделала.

      «… мы бы хотели, чтобы ты тут пожила, дочка. Подышала родным воздухом, походила по нашей земле …»

      Родители не настаивали, конечно. Их письмо – далёкий голос из прошлого – рассказывало