Единственная. Твоя. Эми Мун

плевать на больную ногу! В груди пекло до тихой паники.

      Хорошо, что Владимир озаботился ей сотовый достать. Любава отнекивалась – ну его, такую дорогую вещь при себе хранить, но мужчина настоял. А толку? Связи нет… На станции еще худо бедно тянуло, а здесь глухо как в танке.

      – Мне бы … ой!..

      – Не дёргайся, – строго оборвала Рада, и опять взялась за пинцет. Рядом блестел медицинский лоток для инструмента. Лес лесом, а диплом старушка не зря получала. Сейчас перед Любавой сидел настоящий врач, который для раны перекись и бинты использует, а не заговор.

      – …позвонить, – закончила Любава. – А связь не ловит…

      Рада пожевала сухими губами

      – Так не в городе живем – в лесу. Правда, недалеко часть военная стояла. Верстах в двадцати. До развала копошились там чего-то, ракеты прятали. А теперь заброшена уже… Но вышка там имеется. Кое-где ловит маленько. Надо к прогалине сходить. Должно сработать.

      – Покажете?

      – Покажу, но завтра. И не спорь. Ты хоть немного, а все-таки ногу повредила, сейчас ее лучше не нагружать.

      Вот же! Любава недовольство поморщилась и опять прижалась губами к кулону.

      – Мне уже почти не больно, – проворчала, но больше для себя.

      Ужасно не хотелось терять день, а в итоге придется сидеть дома. И что ей делать?

      Любава нахмурилась, прикидывая план действий… И вдруг как молнией озарило. Старые альбомы! Вчера так и не добралась!

      – Ты чего на лавке пляшешь? – опять прикрикнула Рада. – Мне потом тебе ногу резать мало радости.

      – Нет, я… Тут фото должны быть. ДядьСтас говорил. Только где?

      С сомнением оглядела комнату. Вчерашняя встреча с медведем выбила из колеи, потом уборка до вечера, после которой ее натурально выключило. А теперь будто в голове щелкнуло.

      Но шкаф оказался пуст, да и на полках ничего. Может, родители все увезли? Или отдали на хранение?

      – Хм, – задумчиво огляделась Рада. Прошептала что-то, амулеты тронула, и вдруг как выдаст: – А на чердаке смотрела?

      Любава даже зажмурилась. Вот балда! Разбежаться бы да треснуться головой о стену – все равно мозгов нет. Чердак! Ну, конечно!

      – Совсем про него забыла, – призналась честно, – ни одной мысли не было.

      – Мыслей не было, потому что не время.

      Голос старушки звучал глухо и подозрительно задумчиво. Но Любаву сейчас интересовал только чердак. А вот тот лючок в углу комнаты – он, наверное, не зря …

      После ее быстрой вылазки на чердак, Любава сидела в обнимку с одним-единственным альбомом.

      Тонкий, едва ли в палец толщиной, но такой драгоценный! И утренняя встреча, чтоб ей пусто было, разом потускнела и отошла на задний план.

      – У родителей почти не было фотографий, – призналась сидевшей рядом Раде. – И писем они никому не писали. Только иногда мама звонила сестре. Очень редко, а та присылала открытки.

      Старушка тихонько хмыкнула

      – Ну так открывай.

      И Любава открыла. На колени соскользнул белый конвертик. Письмо.

      – Это уж ты сама, – верно