Единственная. Твоя. Эми Мун

она к нему сердцем! С детства носила, а теперь выкинуть? Глупости какие.

      Дарья ее заминки в упор не увидела. Подскочила на ноги, хвать за руку и поволокла во двор.

      – Сейчас все расскажу! И со всеми познакомлю…

      ***

      – Как ты жила там вообще? От шума голова раскалывается. Я в Томске еле доучилась. Бежала сюда, теряя тапки…

      Рыженькая Стася морщила нос и фыркала, расписывая «ужасы» городской жизни.

      – Толкучка эта, транспорт пыхтит, все злые, гавкают друг на друга. Настроение портят. Преподу на ногу в столовой наступили, а он на нас сорвался. Нормально, да? А тут! М-м-м, хорошо! Привольно… И природа совсем другая! А!

      Стася закинула в рот горсть спелой морошки и счастливо вздохнула.

      Другие девушки кивали и перекидывались словами поддержки.

      Самая настоящая девичья гурьба, в которой Любава почему-то не чувствовала себя чужой, хотя терпеть не могла незнакомые компании.

      А тут моментально вписалась! И о природе поболтать, и о травах рассказать, похвастать, как мама их растить умела да чаи составлять.

      Девушки ее слушали. А исходившее от них добродушие пригревало нежным солнышком, топило в сердце желание тихонько улизнуть, как бывало с Любавой на редких студенческих посиделках.

      – Тут капище недалеко, заглянем? – подала голос Таина. – Пожертвуем первую ягоду туда. Может, сбор легче пойдет? А то черника прячется…

      Лёгким сквознячком между девушками прошёлся гомон согласия. Любава тоже не протестовала. Капище увидеть было очень любопытно.

      Шли недолго. На лесном взгорке между двумя огромными кедами, клином стояло семь фигур. Одна, самая большая – по центру, чуть вперёд две, как парочка, и еще ближе четыре – их дети. Все как одна вырезаны из дерева.

      По коже сыпанули щекотные мурашки. Свежая работа… Данияр резал? А спрашивать стыдно. Ещё подумают лишнего.

      Любава внимательно рассматривала темные пропитанные смолой столбы. Один из них с женским лицом. Мама рассказывала про нее и даже показывала рисунки. Девана. Богиня-охотница, защитница семейного очага. Покровительница брачных клятв. В груди шевельнулось остренькая заноза. А перед глазами то самое фото, где Данияр ещё мальчишка. Наверняка он кулон вырезал. Вот и в машине спросил… Накричал.

      Любава передёрнула плечами. До сих пор в ушах звенит! А девушки быстро разложили ягоды в каменные миски и снова принялись за обсуждение.

      – Ну, пойдем, что ли? Ещё пару мест осмотрим.

      – Мяты нужно…

      – Любава, ты идешь?

      Уже? Она же ещё толком ничего не рассмотрела!

      – Вы идите. А я скоро.

      Девушки уговаривать не стали – скрылись за деревьями. Только Дарья задержалась.

      – Догоним их вместе, – беспечно махнула рукой, – а то заблудишься… Красиво, да? Тоже Данияр Мстиславович делал.

      Любава прикоснулась к шероховатому дереву. Будто живое! Теплое и гладкое…

      – Зачем ты его все по отчеству? Не старый же, – пробормотала, любовно оглаживая крепкий бок идола.

      – Как зачем? – удивилась