По ту сторону льда. Марина Эльденберт

творческие люди, всегда найдем общий язык, – воодушевленно сказала Солливер. – Особенно те, кто сделал себя сам.

      – Модельный бизнес – это творчество?

      – Еще какое! – Она рассмеялась. – Иногда уже не представляешь, как еще встать, чтобы это не сделали сотни раз до тебя. Я уже не говорю о выражениях лица.

      – Уверен, с этим у тебя все в порядке.

      – Ты слишком во мне уверен, Торн.

      – Иначе тебя бы здесь не было. – Я отложил салфетку. – Как ты смотришь на то, чтобы продолжить вечер в моей резиденции?

      Солливер чуть приоткрывает рот, или просто размыкает губы: у нее это выглядит настолько откровенно, что даже к услугам фантазии прибегать не надо.

      – То есть ты обещал мне сюрприз, и он, полагаю, находится именно у тебя в резиденции?

      – Именно так.

      Вот теперь она подается назад и смотрит на меня с улыбкой.

      – Ты играешь нечестно, Торн Ландерстерг.

      – Я политик.

      – Ты сейчас называешь всю политику нечестной игрой?

      – Нет, я называю вещи своими именами. Политика – искусство добиваться того, что тебе нужно так или иначе. Не ожидай тебя сюрприз в резиденции, вряд ли бы ты согласилась.

      – Сюрприз или предложение, от которого нельзя отказаться. – Она складывает ладони, и тут же кладет их на стол. – А если я все-таки откажусь?

      – Тогда ты не узнаешь, что я хотел тебе предложить.

      Солливер вздыхает – легко, а после кивает:

      – Могла бы сказать, что ты не оставил мне выбора, но это не так. Предполагаю, это что-то очень интересное.

      Вместо ответа я поднимаюсь и подаю ей руку. Наше шествие по ресторану отслеживают все, в гардеробе, где я накидываю пальто ей на плечи, и на парковке все тоже смотрят на нас. Я к этому привык и Солливер – тоже. Она реагирует на внимание так, как должна реагировать первая ферна. Она его принимает как должное.

      Мы садимся во флайс, и там Ригхарн кладет ногу на ногу.

      – Даже не представляла себе, что это будет так.

      Чулки она не носит. Или носит, но не постоянно.

      Изгиб бедра под платьем вызывает желание скользнуть ладонью по теплой коже под тонкой защитой колготок. Обманчиво-тонкой, когда три года назад изобрели синтетическую ткань, способную сохранять тепло и при этом не выглядеть как наряд рейдера в фервернские пустоши, ее изобретатель обогатился. Точнее, изобретательница, посвятившая этому лет десять своей жизни, которые сейчас сполна окупились.

      Ее патент приносит такие доходы, которым могут позавидовать многие.

      – О чем ты думаешь, Торн?

      – Думаю о том, как ты это себе представляла.

      Странно будет сообщить роскошной, соблазнительной женщине о том, что я думал на самом деле, глядя на ее изгибы.

      Иногда мне кажется, что она видит меня слишком хорошо. Даже лучше, чем мне бы хотелось, потому что сейчас произносит:

      – Примерно так.

      А после подается вперед, обтекая меня своим роскошным изящным телом и накрывает мои губы своими.

      Ее губы