По ту сторону льда. Марина Эльденберт

неподобающим образом. Глядя на эту женщину, вообще сложно было представить себе что-то подобное, и у нее была одна совершенно потрясающая черта – она ни капли не напоминала Лауру Хэдфенгер.

      – Доброе утро, ферна Ригхарн.

      – Доброе утро, ферн Ландерстерг.

      Глаза у нее были зеленые, настолько пронзительно-зеленые, что впору заподозрить линзы. Но линзы она не носила, это было в отчете Стенгерберга. Свой цвет. Цвет волос – тоже: насыщенный, как шоколад с карамелью. Карамель возникала, когда на ее волосы попадало солнце, даже сквозь матовое стекло.

      – Прошу. – Я указал ей на стул. – Хотите кофе?

      – Одер мне его уже предлагала.

      Солливер опустилась на стул: плавно и грациозно, линии ног под юбкой-миди были изящны и безупречны.

      – В таком случае, предлагаю сразу перейти к делу, – сказал я. – Мне нужна женщина, которая станет моей женой. Вы понимаете, что это значит, ферна Ригхарн?

      – Почему я?

      Я посмотрел на нее в упор.

      – Ваша служба безопасности наверняка знает обо мне все. Соответственно, вы тоже знаете обо мне все, ферн Ландерстерг. Поэтому я повторю свой вопрос: почему я?

      – Считаете, что вы недостаточно хороши для меня?

      Солливер наклонила голову и улыбнулась:

      – Напротив. Считаю, что я слишком для вас хороша.

      Я кладу руку в перчатке (несмотря на особое покрытие, этих перчаток хватает от силы дня на два-три) на стол. В отличие от Хэдфенгер, Солливер Ригхарн вызывает во мне разве что исследовательский интерес, и тот – исключительно на уровне драконьих инстинктов.

      – Аргументируйте.

      – Ну как же, – смеется она. – Вам нужна первая ферна и будущая мать ваших наследников, не больше. А я столько всего умею в постели, что было бы жаль, если бы мои таланты пропали впустую.

      – Интересный у нас получается разговор, Солливер.

      – Не могу не согласиться, Торн.

      Эта женщина общается со мной на равных, и мне это нравится. Нравится ее прямой взгляд и отсутствие кокетства – скорее, это прямая констатация своих достоинств без лишних акцентов на них. Я оценил ее фигуру сразу, как только она вошла, фигуру, стиль, умение держаться. Мне кажется лишним встречаться с кем-то еще после общения с ней, но однажды я уже совершил такую ошибку.

      Поэтому сейчас говорю:

      – Что вы делаете сегодня вечером?

      – Сегодня вечером я занята. Но если хотите, я могу попробовать освободить завтрашний вечер для встречи с вами.

      Теперь с губ срывается смешок. Мне кажется, что я впервые за долгое время улыбаюсь – так же впервые я улыбался рядом с Лаурой, и при воспоминании о ней улыбка гаснет. Если бы можно было выжечь ее из памяти, ее и ее имя, раскрошить его так же, как я поступил с тем кольцом, я сделал бы это, не задумываясь.

      – Освободите, ферна Ригхарн. – Я снова перехожу на официальный тон. – У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

      Солливер приподнимает брови. Они у нее не широкие – по последней моде, но идеальные. Я бы сказал,