Брилонская вишня. Ксения Евгеньевна Букина

его двойник,

      И пустится за призраком в погоню.

      Стой на своих ногах, будь даровит,

      Брось вечность утверждать за облаками!

      Нам здешний мир так много говорит!

      Что надо знать, то можно взять руками.

      Так и живи, так к цели и шагай…

      Резко останавливается.

      Снова стучит пальцами по подлокотнику.

      Вздохнув, поясняет:

      – Иоганн Вольфганг Гете – мой фаворит. Я любийт все его произведения. Но больше всего – «Фауст». Я знайт его практически наизусть!

      Замолкает. Подпирает ладонью щеку и задумывается.

      Опять глубоко вздыхает, устало запрокинув на спинку кресла голову. Монотонно продолжает:

      – Навязчивые страхи! Ваша власть -

      Проклятье человеческого рода.

      Вы превратили в пытку и напасть

      Привычный круг людского обихода.

      Дай силу демонам, и их не сбыть.

      Не выношу их нравственного гнета.

      Но больше всех бессмыслиц, может быть,

      Я презираю власть твою, Забота!

      Опираюсь о стену.

      Долго смотрю на него, чуть склонив голову набок. Не найдя слов, вполголоса произношу:

      – Красиво…

      – Ты что, знайт немецкий? – мгновенно оживляется комендант.

      – Немецкий? Нет, я не знаю… Я и не поняла смысла, просто звучит красиво.

      Он горько усмехается.

      – Ну, да. Ты не один такой. Много из моих знакомых не понимайт смысл. Зато звучит красиво…

      Скребу бровь. Пожимаю плечами и продолжаю красить.

      – Хорошо, русь. А какие книги читайт ты?

      – Э… Разные. Александра Пушкина очень люблю. В детстве мне папка его сказки читал. Лермонтова стихи обожаю. А еще Гоголя. «Тарас Бульба» – одна из любимых книг. Так жалко мне было Андрия, который предал свою страну из-за любимой девушки из вражеского народа, но был убит за это своим же отцом…

      – У вас в Россия вообще есть достойный писатель?

      – Есть, я же говорю! Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Жуковский… Ломоносов. Толстой. Крылов…

      – Пастернак?

      – Да, и он тоже.

      – Я знайт Пастернак. Он переводийт «Фауст».

      Неожиданно я оживляюсь. Активно работаю кистью и не без гордости заявляю:

      – Да у нас вообще великих писателей очень много! Просто, наверное, я не всех знаю. Я вообще… ну, читать люблю, только если мне книга нравится. А то, например, в библиотеке – а там мамка моей подруги работает – заставляют читать про Ленина. А я ненавижу про Ленина! Он скучный! И про революцию так же, и про большевиков… Но, правда, один момент мне запомнился: как Владимир Ильич находился в ссылке и писал письма молоком по бумаге. После этого мы с Машкой тоже так сделать попробовали. Играли: я Ленин была, а она – император.

      Комендант не сдерживает улыбки.

      Долго смотрит на меня в полном молчании.

      Я за это время успеваю уже покрасить половину положенной территории. Уж и забываю о коменданте, погрузившись в раздумья, но он вдруг спрашивает:

      – Неужели у вас в Россия такой большой патриотический направленность?

      – Очень!