Брилонская вишня. Ксения Евгеньевна Букина

бегать… Ну ничего, сейчас мы тебя быстренько вернем!

      – Пустите! – ору я и извиваюсь изо всех сил.

      Замечаю рядом с Юстусом еще одного нациста, лет сорока пяти, который с некой снисходительностью смотрит на меня и выдает:

      – А что это за создание?

      – От коменданта сбежала, сучка, – спокойно поясняет Юстус и тащит меня за собой.

      Но я же не сбегала! Не сбегала я! Он сам меня отпустил!

      – От коменданта? – вздергивает брови сорокалетний. – И как наглости хватило?

      Я дергаюсь изо всех сил. Верчусь, пытаюсь лягнуть Юстуса.

      – Он сам меня отпустил! – визжу. – Сам! Вот сейчас вам от него влетит, ясно?! Вот сейчас вы получите, что поперек его слова идете!

      Юстус втаскивает меня по лестнице. Снова зашвыривает в проклятую квартиру. Вместе с сорокалетним преграждает мне путь, а я бьюсь, как муха в банке.

      Комендант все еще сидит, мучительно подперев двумя пальцами голову, а в другой руке держа тлеющую папиросу.

      – Товарищ комендант! – кричу изо всех сил. – Ну скажите же им, что вы сами меня выгнали! Они мне не верят, думают, я сбежала!

      Он лениво поворачивается ко мне и застывает. Чуть прищуривается. Поднимается, гасит папиросу и неожиданно тихим голосом произносит:

      – Доброе утро, бригадефюрер.

      Сорокалетний смеется.

      – Доброе, доброе… Как успехи с чертежом?

      – Пока не готов. Не ожидал, что ты зайдешь сегодня.

      – Нет, что ты, я же не с проверкой. Просто узнать. Вдруг ты вообще им не занимаешься?

      – Чертеж почти завершен, – сухо произносит комендант, сомкнув руки за спиной и безотрывно глядя в глаза бригадефюреру.

      – Молодец, хвалю и верю! Да, зачем, собственно, зашел… Нужно переговорить с тобой насчет тех документов из архива. Ну, сам понимаешь, нужен твой профессиональный взгляд. А! Что ж ты девочку так замучил, что она от тебя как полоумная неслась?

      Замираю.

      А Юстус немедленно поясняет:

      – А она у оберштурмбаннфюрера часы украла.

      – Часы украла? – вздергивает брови сорокалетний. – Вот это дела… Уж чтобы у тебя кто-то рисковал часы красть… А ты ведь раньше их в строгости держал?

      Комендант сжимает губы. Тяжело вздыхает и сглатывает.

      Смотрит наконец на меня.

      Я невольно всхлипываю и шепчу:

      – Товарищ комендант… Ну скажите же им… Вы ведь меня отпустили. Так ведь, да?

      Комендант скрещивает на груди руки. Медленно подходит ко мне. Вдруг впивается пальцами в мои щеки и свистящим шепотом выдает:

      – Мало того, что ты сбежала от меня, так ты смеешь еще ко всему прочему так нагло лгать мне в лицо?

      Я ничего не успеваю понять, как он больно вцепляется в мое плечо. Выталкивает из квартиры. Тащит вниз по лестнице. Едва успевая переставлять ноги, я волочусь за ним… И все еще не понимаю, что происходит… и что ждет меня дальше…

      Комендант вышвыривает меня на площадь.

      И как-то становится настолько унизительно и гадко под десятками чужих глаз, что стрелами вонзаются в