Эскадра его высочества. Алексей Барон

ваш плащ, барон. У нас не холодно.

      – Право, вы ставите меня в неловкое положение, святой отец.

      – Почему? Я слышал, вы не слишком религиозны.

      – И все же особа духовного сана…

      – Э, бросьте. Ни духовный сан, ни тем более моя особа почтения у вас не вызывают, – пренебрежительно сказал Гийо. – Между тем, в жизни бывают моменты, когда для пользы дела полезно забыть об этикете.

      Обенаус не ожидал подобной прямоты прямо с порога.

      – Полагаете, такой момент наступил? – спросил он, не скрывая удивления.

      – Полагаю. Еще как полагаю! Есть очень серьезные причины для того, чтобы сегодня в этой келье оказались не проконшесс сострадариев и померанский барон, а лишь два трезво мыслящих человека.

      – Разве можно трезво мыслить в келье? – усмехнулся барон.

      – Почему же нет, если подают вино? – ответно усмехнулся проконшесс.

      Обенаус отпил глоток и удовлетворенно кивнул.

      – С таким вином может и получиться. Что ж, давайте попробуем.

      – Дорогой Альфред… вы позволите так себя называть?

      – Сделаете одолжение, дорогой Пакситакис.

      – Вот и превосходно. Видите ли, мы с вами враги не только волею случая. Мы служим не столько своим господам, сколько своей идее, своей общественной системе. И служим искренно. Я сомневаюсь, что кто-то лучше меня знает, сколько удобных поводов использовать служебное положение в личных целях вы отвергли. Должен признать, я давно оставил надежду вас подкупить. Но из-за этого же уверен, что на ваше слово можно полагаться.

      – Право, мне неловко, – сказал Обенаус.

      – О, скромность есть величайшая добродетель, сын мой. Но я еще не все сказал. Вы – человек далеко не робкого десятка. Вы умны, умелы, находчивы, и вообще, щедро одарены судьбой. И вот, используя перечисленные качества, вы нанесли интересам Покаяны ущерб таких размеров, что возместить его можете только сами. Поэтому, если бы получилось привести вас на службу ордену и Пресветлой я считал бы это главным успехом своей жизни.

      Обенаус сделал протестующее движение, но Гийо остановил его плавным жестом.

      – Как вы знаете, уважаемый коллега, у меня есть основания вас не любить. Но я способен стать вашим преданнейшим другом. Верите?

      А пусть его, пусть еще похвалит, – решил Обенаус. Приятно же. В полной мере только профессионал способен оценить профессионала. Да и время потянуть требовалось.

      – Мне кажется, вы преувеличиваете значение моей особы, – все еще скромно отозвался он, оставляя вопрос о доверии в стороне.

      Проконшесс без труда уловил в его словах оттенок кокетства и едва не усмехнулся. Вероятно, всерьез рассчитывал на успех вербовки.

      О том, что вербовка началась, без труда догадался барон. Гийо не побоялся начать ее с комплиментов, поскольку все, что он сказал, являлось правдой. Однако правда в руках дипломатов – всего лишь средство, отнюдь не цель. Правда способна многократно усилить мощь похвалы. Искушенный бубудуск на этом и строил свой расчет.

      – Преувеличиваю? Помилуйте, Альфред! Сила Поммерна – в торговле. Но прямого