Ной. Дэвид Мэйн

* *

      Он меня сразу узнаёт.

      – Сим! – кричит он, сжимая меня в объятиях с такой силой, что я боюсь, он переломит мне хребет. – Сим, ребро Адамово! Как я рад!

      – Тебе идет борода, – говорю я, хотя мне совсем так не кажется. Из-за бороды его лицо похоже на гнездо аиста. К чему расстраивать человека.

      Он отстраняет меня и расплывается в широкой улыбке. Забавно смотреть, как в бороде сверкают зубы. Всплывают воспоминания. Мы в спальне, на улице хлещет ливень, мать и отец возятся под одеялом…

      – Что-то со стариком?

      – Чего?

      Он мрачнеет, зеленые глаза навыкате.

      – Он заболел? Я думал, он бессмертен.

      – Да нет. Отец и мать живы-здоровы.

      – Вот и славно. Пошли, познакомлю с Илией.

      Знаменитая Илия. Врать не буду, мне интересно. Хам женился два года назад, но пока никто из нас не видел его жены.

* * *

      Он ведет меня за руку по улицам. Мы в какой-то прибрежной деревеньке в устье реки За. Названия деревни я не знаю. Не уверен, что оно вообще существует. Я здесь никогда не был, так что сомневался, точно ли в этой деревне живет Хам. Но когда я направился к ней, то заметил, как два жаворонка гонят от себя голубя. Я понял, это та самая деревня.

      Место вроде неплохое. В воздухе слышится говор людей, крики чаек. Для меня это непривычно. Однако именно этого следует ожидать в поселении таких размеров.

      – Хам, сколько здесь народу? Почитай, не одна дюжина?

      Он смеется надо мной, совсем как в старые добрые времена.

      – Говори тише. Тут живет несколько сотен, не считая моряков и торговцев. Они приходят и уходят.

      Говорит, сотни.

      – Ребро Адамово.

      Хам опять смеется:

      – А я думал, ты не ругаешься.

      – Не ругаюсь. При отце.

* * *

      На некотором удалении от берега раскинулся лабиринт улочек, застроенных глиняными мазанками. Есть и пара кирпичных домов. Некоторые дома в два этажа, и я задираю голову, разглядывая их. Под ногами грязь. Повсюду вереницы людей, мулов, повозок. Сушится белье. Снуют дети.

      – Как ты здесь с ума не сошел?

      – Привыкаешь, – отвечает он. Мы сворачиваем налево, в еще более узкий переулок, зажатый между двумя высокими глиняными харчевнями. – Смотри под ноги, а то в дерьмо вляпаешься.

      – Уже вляпался.

      На полпути мы видим, как белая бесхвостая кошка вспрыгивает на подоконник. Меня пробирает легкая дрожь дурного предчувствия.

* * *

      Мы останавливаемся у дверного проема.

      – Моя крепость, – говорит Хам и заводит меня внутрь.

      В доме одна комната. Соломенный тюфяк у дальней стены, в углу сложены кухонные принадлежности. У единственного окна – маленький круглый столик и стулья. Бедно, но чисто. Стены побелены известкой, а пол посыпан свежим песком. Отец бы одобрил, мне тоже нравится.

      – Мило, – произношу я и замираю.

      – Илия, это мой брат Сим, – представляет меня Хам жене.

      Я ее уже увидел. Они сидит на одном из стульев у окна, на нее снаружи льется свет. Знаки не врут.

* * *

      Сначала она кажется мне очень