Ной. Дэвид Мэйн

лучей отражался в тысячах цветов горчицы. Среди цветов серо-белой кляксой стоял и жалостно блеял потерявшийся ягненок.

      Ягненка Ной посчитал за знак. Знаки и знамения он видел часто и повсюду. Он бросился к ягненку, который стоял как вкопанный, словно был слишком напуган, чтобы пуститься в бегство. Старик подхватил ягненка и прошептал:

      – Пойдешь со мной. Будешь первым.

      – Бэ-э-э-э, – ответил ягненок.

      Ной уверенно зашагал к череде побеленных домов, издалека напоминавших куски грязного мела. Несмотря на преклонный возраст, Ной энергично перебирал худыми кривыми ногами. Ной знал: годы – великим делам не помеха. Усталость можно преодолеть, церемонии и жеманство – отбросить. С забывчивостью можно справиться или даже поставить себе на службу. Ной торопился, в его ушах гремел голос Яхве.

      «Если ты пребудешь крепок в вере своей…»

      Глава вторая

      Жена

      Ною было пятьсот лет, и родил Ной Сима, Хама и Иафета.

Бытие 5:32

      Ну и что мне делать, когда Самого начинают посещать видения, требующие взяться за труд святой и построить лодку, набитую всякой живностью? Взывать к разуму? Спрашивать, как сделать, чтобы львы не съели коз или хотя бы нас? Он все равно не сможет ответить.

      Нет уж, спасибо. Буду возиться с мясом, а мысли держать при себе. Я уже давным-давно перестала задавать вопросы. Когда общаешься с Самим, все схватываешь на лету. Хотя какое тут общение. Он говорит и повелевает – остается только кивать. Так Самому больше нравится. Он хоть знает, как меня зовут? Не уверена. Уже годы, нет, десятки лет я не слыхала, чтобы меня кто-нибудь назвал по имени. Меньше всего я жду этого от Самого. Я жена – не больше и не меньше.

      Я даже могу сказать, когда махнула на все рукой. Это произошло днем после свадебного пира. Я стала его женой утром, так что учиться пришлось быстро.

      Сорок лет назад я оставила дом отца. Мы ехали на муле. Я сидела за спиной старика, которому, как поговаривали, давно перевалило за пять сотен лет. Казалось, мул был немногим моложе своего седока. Меня это не смущало, я была готова к приключениям. Сами видите, какой я была дурочкой.

      Он казался мне диковинкой. Сморщенная кожа, руки как корневища, копна волос как пук шерсти, который извозили в пыли. Единственное, что у него оставалось острым, так это глаза, синие, как лед, хотя тогда я еще ни разу не видела льда. Стоило ему взглянуть на тебя, и ты замолкал. Со мной случилась та же история. Сначала я пыталась задавать ему вопросы. Я как-никак была девчонкой и увидела его в первый раз. Конечно, я о нем слышала. Да и кто не слыхал о нестареющем Ное. Некоторые считали: тут дело нечисто, но большинство сходилось в том, что на нем лежит печать Яхве. Внук Мафусала, который был внуком Иареда. Все они прослеживали свою родословную к самому Адаму, Эдему и грехопадению. Но тогда в этом не находили ничего особенного, такое могли многие. Например, мой отец. По крайней мере, он так утверждал.

      Иаред и Мафусал… это было нечто. Он рассуждал с отцом о дружной семье. Мой папа, человек простой, был потрясен. У него ни гроша за душой, приданого для меня нет, а тут является Ной и говорит, что его