Ной. Дэвид Мэйн

лет мой отец ни разу меня не ударил. На глазах выступают слезы. У меня прерывается дыхание, я хватаю ртом воздух.

      – Назад! – взрываюсь я. – Сейчас же вези меня домой!

      Он останавливает мула, смотрит на меня через плечо, в зрачках отражается свет заходящего солнца.

      – Мы туда и едем. Мы едем домой.

      Я все так же прерывисто дышу.

      – Четыреста лет я жил один. Ни родителей, ни братьев, ни зятьев. У меня устоявшиеся привычки. Я не привык, чтобы мне в уши орали дети. И привыкать не собираюсь. Ясно?

      Я кусаю внутреннюю поверхность щеки. Боль дает силы сдержаться и не заплакать. Мое молчание он воспринимает как согласие, произносит:

      – Хорошо.

      Он пинает мула, чтобы тот снова пустился в путь.

      Помню, как подумала: «Наверное, так и придется мне мучиться до конца своих дней».

      Помню еще одну мысль, пришедшую мне в голову: «И меня, и мула он ударил одинаково. Не сильно, но достаточно, чтобы заставить подчиняться».

* * *

      Когда мы останавливаемся на привал, луна уже высоко в небе. Я оставила позади романтические мечты о том, что еду в будущее за спиной благородного покровителя и защитника. Я рада просто отдохнуть.

      Мы на клочке сухой земли, ничем не отличающейся от той, что мы сегодня проезжали. Он снимает со спины мула попону и расстилает на земле, предварительно смахнув колючки и крупные камни. Я вижу это и немного смягчаюсь, хотя страшно устала. Я бы не отказалась от еды, но ее, догадываюсь, ждать не придется.

      – Как думаешь, тебе здесь будет удобно? – спрашивает он.

      «За кого ты меня принимаешь, я всю жизнь сплю на земле», – чуть не срывается у меня с языка, но я не хочу показаться грубиянкой.

      – Конечно. – Я ложусь и закрываю глаза рукой, надеясь, что завтра дела пойдут на лад.

      – Тогда поворачивайся.

      Я уже задремала и в ответ что-то бормочу в полусне.

      – Поворачивайся на живот.

      Я убираю с глаз руку и поднимаю взгляд. Вы не поверите – старик в полной боевой готовности, совсем как племенной бык.

      – Господи Боже, – не в силах сдержаться, говорю я.

      – Именно. – Он склоняется надо мной и треплет по бедру. – Ты деревенская, так что сама все знаешь.

      Знаю, а толку-то. Я сухая, как песок. Мне не отвести глаз от раскачивающегося ствола размером в два моих кулака. Чтобы не видеть этого зрелища, я переворачиваюсь на живот, а он берется за край моей туники и задирает ее мне до пояса. Потом его твердые пальцы раздвигают мне бедра так, что я подбородком упираюсь в попону. Вонь от мула бьет в нос. Ной пытается войти в меня, но даже он видит, что у него ничего не получается.

      – Я не хочу сделать тебе больно, – через некоторое время произносит он.

      – Тогда перестань.

      Ной тяжело дышит, воздух со свистом вырывается из его ноздрей. У меня болит между ног. Я чувствую, как теплая рука сжимает мой зад.

      – Я долго ждал. Подожду еще чуть-чуть – не умру.

      – Спасибо, – это вслух, а про себя: