Ной. Дэвид Мэйн

Ты же сам мне сказал. – Брат улыбается, демонстрируя квадратные желтые зубы, и начинает чистить один из фруктов. – Я прямо спросил, не случилось ли чего, и ты ответил «нет». Тогда ты сказал правду. Не понимаю, почему хочешь обмануть меня сейчас.

      Я вздыхаю.

      – Ну, – продолжает Хам. – Может, все-таки расскажешь, что происходит на самом деле?

      Я снова вздыхаю. Хаму никогда нельзя было отказать в уме.

* * *

      После моих долгих объяснений Хам заявляет:

      – Мы все равно собирались поехать домой. Просто отправимся в путь на несколько месяцев раньше.

      – И останемся на несколько месяцев дольше, – тихо добавляет Илия и криво улыбается. Становятся видны ее зубы. Они острые и выдаются вперед.

      – Если действительно случится потоп, – пожимает плечами Хам.

      – А какие есть основания в этом сомневаться? – спрашиваю я.

* * *

      Когда Хам принимает решение, он действует быстро. Ночь я провожу в доме, хотя, отрицать не буду, почти не сплю, ведь рядом она. На следующее утро Хам идет на работу – сказать, что уезжает. День проходит в покупках: приобретаем еду и мула для Илии и Хама. Хам останавливает выбор на сером одноухом муле. Он что, совсем ничего не понимает? Да и парень, что продает мула, шепелявит. К счастью, я успеваю вмешаться, и мы покупаем темно-серого мула с налитыми кровью глазами. «Лучше перестраховаться, чтобы потом не пожалеть», – говорю я.

* * *

      У них есть осел. Он потащит мешки, которые в основном набиты инструментами Хама. Брат мне их показывает с несколько чрезмерной, на мой взгляд, гордостью. У них резные ручки и металлические лезвия. Таких инструментов я никогда не видел.

      – Здорово. – Я пробую пальцем лезвие то ли тесла, то ли топора, то ли шила – не помню, как называется инструмент, который держу в руках.

      – Осторожно, – предупреждает меня Хам. – Это обошлось мне в годичное жалованье.

      Он кладет на спину осла катушку проволоки рыжего металла.

      – Будем делать гвозди. Научим Яфета. А ты поможешь мне шкурить бревна.

      Дома все инструменты из камня или дерева. Горшок матери и нож отца для оскопления скота – исключение.

      – Где ты достаешь такие штуки?

      – Преимущества жизни в портовой деревне, – ухмыляется Хам. Он подмигивает жене, наводящей на меня ужас, и добавляет: – Из-за моря привозят разные диковинки.

* * *

      Выезжаем на закате. Летучие мыши уже покинули свои убежища, но первая звезда пока не взошла. Мы направляемся на восток по той же дороге, которой я ехал двумя днями ранее. За нашими спинами остается море. Рокот волн сменяется шепотом, а потом и вовсе наступает тишина.

      Илия сидит за спиной Хама, обхватив его руками за пояс и опустив голову ему на плечо. Я все еще не смею смотреть на нее.

      – На твоего отца часто находит такая блажь? – сонно спрашивает она.

      Во мне все сжимается, но Хам лишь фыркает:

      – Ты слышал, Сим?

      – Слышал.

      – У нашего отца, – объясняет он своей так называемой жене, – и впрямь особые отношения с Яхве. По-моему, в основном отец рассказывает Богу, что он