Моя борьба. Книга четвертая. Юность. Карл Уве Кнаусгор

сказала Ирена.

      – Семнадцать, – подала голос Хильда.

      – Ты, значит, только после гимназии? – спросила Ирена.

      Я кивнул.

      – А я во втором классе гимназии учусь, – сказала Ирена, – в Финнснесе. Там школа-интернат. Я в общежитии живу. Если хочешь, заходи в гости. Ты наверняка будешь в Финнснесе.

      – Хорошо, зайду, – согласился я.

      Наши взгляды встретились.

      Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

      – Но вообще-то я из Хеллевики. Это такая деревня – если дальше ехать, через гору, то приедешь в Хеллевику. Несколько километров отсюда. Ты машину водишь?

      – Нет, – сказал я.

      – Жалко, – она вздохнула.

      Мы немного помолчали. Я встал, принес пепельницу и пачку табака и скрутил себе самокрутку.

      – Не угостишь? – попросила она. – Мои в куртке лежат.

      Я бросил ей пачку.

      – Я когда вчера тебя в автобусе увидела, – проговорила она, мастеря самокрутку, – то даже посмеялась. У тебя был такой вид, будто ты в окно решил вылезти.

      Они расхохотались. Ирена облизнула клейкую полоску на бумаге, примяла самокрутку указательными и большими пальцами, сунула ее в рот и закурила.

      – Здесь так охрененно красиво оказалось, – сказал я, – а я же не знал, как оно тут будет. Я про Хофьорд только название и знал, да и его узнал недавно.

      – А почему тогда ты сюда приехал?

      Я пожал плечами:

      – Мне на бирже труда дали список мест, и я выбрал это.

      Этажом выше послышались шаги, и мы все посмотрели на потолок.

      – Ты уже познакомился с Туриль? – спросила Ирена.

      – Да вроде как, – ответил я, – а ты ее знаешь?

      – Конечно. Тут все друг друга знают. В Хеллевике и Хофьорде.

      – И на Фюглеойе, – добавила Хильда.

      Повисла тишина.

      – Хотите кофе? – я привстал.

      Ирена покачала головой:

      – Нет, нам, наверное, пора. Что скажешь?

      – Надо идти, – поддакнула двоюродная сестра.

      Мы встали, я взял их куртки и, подавая ей куртку, подошел ближе, чем, строго говоря, требовалось. Полный воспоминаний о ее бедрах, туго обтянутых джинсами, о ее икрах, лодыжках и удивительно маленьких ступнях, о ее горле и полной груди, ее небольшом носике и голубых глазах, одновременно доверчивых и наглых, я прикрыл дверь. Девушки просидели у меня минут десять, может, пятнадцать.

      Я пошел на кухню варить кофе, когда в дверь снова постучали. Она вернулась, но на этот раз одна.

      – На следующие выходные в Хеллевике вечеринка будет, – сказала она. – Я поэтому и заходила – хотела тебе сказать. Хочешь сходить? Как раз с местными познакомишься.

      – Ясное дело, хочу, – ответил я. – Если получится, то обязательно приду.

      – Получится? – переспросила она. – Просто поезжай с кем-нибудь – туда все поедут. Там и увидимся! – Она подмигнула, повернулась и пошла вниз по дороге, к Хильде, которая ковыряла ботинком асфальт на обочине.

      На следующее утро, когда едва перевалило за восемь, я впервые за