Когда мы танцевали на Пирсе. Сэнди Тейлор

тебе сошьют платье, Бренда. Тетя Мардж постарается. Вот увидишь – это будет самое-пресамое красивое платье на свете.

      Бренда осторожно потрогала нежную тафту.

      – Не хуже твоего платья, да, Морин?

      – Даже лучше.

      Бренда улыбнулась и сказала серьезно и чуточку печально:

      – Ты настоящая красавица, Морин.

      Я потрепала ее по волосам:

      – А ты – маленькая зайка.

      – Ну и что ж? Зайка так зайка, – согласилась Бренда.

      Тут вышел папа:

      – Меня, девочки, из собственного дома вытурили. Не знаете почему?

      – Потому, папочка, что мама готовит праздник для Морин. У нее сегодня день рождения, а ты, небось, и не знал!

      – Серьезно? – Папа скроил удивленную мину.

      – Да! Морин исполняется… исполняется… Сколько тебе будет лет, Морин?

      – Девять.

      – Папочка, Морин нынче девять лет, и в честь нее будет праздник, а когда мне стукнет семь, для меня мамочка тоже устроит праздник, а тетя Мардж сошьет мне чудо какое красивое платье желтого цвета! – выпалила Бренда.

      – И когда же случатся все эти восхитительные события? – спросил папа.

      – Расслабься, папочка, до них еще чертовски далеко!

      Папа взглянул на меня без улыбки и произнес:

      – Ты очаровательна, доченька. Прелестна, будто с картинки сошла.

      – Спасибо, папа.

      Наверно, никогда и ни у кого не бывало лучшего дня рождения. Джек пришел такой нарядный – в белой рубашке с галстучком, в синем вязаном жилете, а главное, не в шортиках, а в брюках, как большой. Нельсон был в своем вечном коричневом джемпере, но волосы зачесал назад и смазал чем-то жирным, чтоб держались. Странное дело: при виде Нельсона у меня тоже иногда сводило живот, совсем как от папиных фортелей. Джек подарил мне брошку в форме птички – я знала, что эта птичка станет для меня величайшей драгоценностью. Моника подарила носовой платок с вышитой буквой «М». У Бренды подарка не было. Зато она стащила в кухне ломоть хлеба, намазала повидлом, завернула в обрывок газеты и вручила мне. Я ее обняла с таким жаром, словно в старую газету были завернуты сокровища британской короны. Хлеб я съела сразу, не побрезговала (хотя большая часть повидла впиталась в газетную бумагу) и сказала Бренде, что лучшего сэндвича в жизни не пробовала.

      Нельсон протянул мне бумажный кулек. Внутри оказалось два «Черных Джека» и два «Бычьих глаза». Ничего себе Нельсон потратился! Разве ему такое по карману? Я сразу заявила, что это мои любимые конфеты, а Нельсон густо покраснел и стал чесать за ухом. Впрочем, видно было, что он совершенно счастлив.

      – У тебя очень красивое платье, Морин, – сказал он.

      Я тоже покраснела – прямо почувствовала, как щеки вспыхнули, – и ответила:

      – Спасибо, Нельсон.

      Конечно, лучше бы это Джек похвалил платье. На такой мысли я себя поймала и устыдилась. Нельсон ведь нищий, это по нему видно, а купил для меня дорогие конфеты. И я, желая загладить перед ним эту маленькую вину, сказала:

      – А у тебя красивый джемпер.

      Нельсон потупился,