Когда мы танцевали на Пирсе. Сэнди Тейлор

настоящий герой. Впрочем, иного я от папы и не ждала, в его любви и преданности сомневаться никогда не приходилось. Пока Бренда болела, наши соседи по Карлтон-Хилл, даром что сами почти нищие, скинулись и купили для нее перламутровые четки, Бренда их до сих пор хранит. Словом, я отродясь не имела дела с настоящим доктором, и никто из моих знакомых ребят не мечтал об этой профессии. И вдруг мне как в голову стукнуло: если Джек станет доктором, кем я-то буду? Известно: докторшей! Тут Джек возьми да и спроси:

      – А ты, Морин, о какой профессии мечтаешь?

      Боже милосердный! Да разве я мечтала? Я про это вообще не думала! И что мне отвечать теперь, когда я знаю про планы самого Джека? Едва ли я со своими скромными способностями потяну службу в магазине, а прибирать в домах богачей как-то не хочется. Скорее всего, мне светит фабрика, только Джеку в этом признаваться – последнее дело.

      – Ты очень умная, Морин, – произнес Джек, потому что я молчала.

      – До тебя мне все равно далеко.

      – А по-моему, близко.

      – Правда?

      Джек кивнул:

      – Нечасто встретишь такую умную девочку, как ты.

      Я ему не поверила, но все равно обрадовалась. Приятно, что Джек высокого мнения о моих способностях. Поэтому я его поблагодарила.

      А после сказала папе, что Джек будет доктором, а я – докторовой женой, докторшей.

      – Вон, оказывается, куда он метит, твой Джек! – отреагировал папа. – Ишь как замахнулся! Доктором просто так, за здорово живешь, не сделаться. Тут нужно глас услыхать, вроде того, какой слышат будущие монашки да святые отцы. Тут нужно, чтобы сам Господь направил.

      Я оробела:

      – А докторша тоже слышит этот самый глас, да, папа?

      – Нет, докторше это не обязательно.

      – Уф, чертовски легче стало. Просто камень с души.

      – А вот чертыхаться докторше негоже, Морин. Давай-ка прекращай, пока не поздно.

      – Не могу.

      – Почему?

      – Для меня слово «чертовски» – вроде конфеты.

      Глава тринадцатая

      Нельсон не появлялся уже почти неделю, и мы о нем тревожились. Я говорю о нас с Моникой, потому что Джек сохранял спокойствие.

      – Надо навестить Нельсона, – сказала я.

      – Не надо, – возразил Джек. – Нельсон, должно быть, простудился. Ничего страшного.

      – Они раньше простужался, а все равно выходил на улицу, – парировала Моника.

      Джек почему-то старался не глядеть на нас, глаза у него так и бегали.

      – Нельсон придет, когда сможет, – наконец выдавил он.

      – А что, нам нельзя к нему наведаться? Интересно, почему? – не унималась я.

      – Потому, – отрезал Джек, густо покраснев.

      – Дав чем дело? – поддержала меня Моника. – Что еще за тайны?

      – Не лезьте, куда не просят, – процедил Джек, развернулся и зашагал прочь.

      Но мы его догнали.

      – И нечего на нас шипеть, – сказала я. – Нельсон – наш друг, вот мы и волнуемся. Что тут плохого?

      Джек остановился и впервые с начала разговора прямо взглянул нам в лицо:

      – Нельсон