Снежинка. Луиза Нилон

напугал тебя до усрачки?

      – За год я накоплю. Ты не обязан платить мне столько же, сколько Джеймсу.

      – Не бойся, я плачу ему куда меньше, чем следует, за всю его работу по хозяйству, не говоря уже о том, сколько он нянчится с твоей матерью. Все это он делает на общественных началах.

      – Просто плати мне достаточно, чтобы в следующем году я смогла съехать.

      – И просадить все сбережения на съемную конуру в городе?

      – Все так делают.

      Облизнув указательные пальцы, дядя, как ребенок, принялся подбирать ими со стола крошки черного хлеба.

      – Поглядим, может, куплю тебе трейлер.

      – Это значит «да»? – спрашиваю я.

      – Это не значит ровным счетом ни фига.

      – В любом случае я не вернусь. Не могу.

      – Можешь и вернешься.

      – Ты меня не заставишь.

      – Господи, Дебс, сама-то себя послушай. Ты хоть понимаешь, что кочевряжишься, как избалованная девчонка? Провела денек в Дублине – и нате.

      Я запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы. Они у меня всегда близко лежат. От ненависти к себе плакать хочется еще больше. Я всхлипнула.

      Билли вздохнул, смущенный:

      – Да брось, этого только не хватало. Выше нос, снежинка!

      – Не называй меня так.

      – Не называй меня так, – передразнил он.

      – Ты как малый ребенок, – огрызнулась я, но прием сработал: плакать я перестала. Я вытерла слезы рукавами рубашки.

      – Дебс. – Дядя дождался, пока я подниму на него глаза. – Ты боишься Дублина. Не позволяй страху тебя остановить. Узнай город получше.

      – Ты понимаешь, что в городе я знаю только казармы Коллинза и главпочтамт, куда таскалась с тобой на пару?

      – Я пытался тебя радикализировать. Ты ведь у нас не Мод Гонн.

      – Так и она была не бог весть что. Муза ирландской революции родом из Англии. – Я обмакнула в чай печенье с инжиром. – Ничего себе поворот!

      – Ее отец – из графства Мейо, а в Англии она родилась не по своей вине. И как бы то ни было, от наивности она избавилась.

      Размякшее печенье едва не упало в чай, но я успела поймать его ртом.

      – Она позволила себя мифологизировать.

      – Разве это плохо?

      – По-моему, да.

      Билли встал и в одних носках скользнул к задней двери.

      – Ты отправляешься в колледж в этом году. Если мне придется взять расходы на себя, так тому и быть. – Он нагнулся надеть ботинки. – Учись водить, а с интернетом я разберусь, – сказал он и хлопнул дверью.

      Сирша

      Наш дом прячется в ложбине у подножия холма. Именуемого Холмом Часовщика в честь мужчины, который живет в одноэтажном доме на его вершине. Я не знаю ни его настоящего имени, ни почему его прозвали Часовщиком. Каждый день Часовщик проезжал на велике мимо наших ворот по пути в магазин за газетой. Никогда не здоровался, пахло от него старым торфом, и он единственный из всех моих знакомых курил трубку. Иногда, когда мы перегоняли стадо, Джеймс просил его постоять в воротах, и тогда я чувствовала себя обязанной с ним разговаривать, потому что он старый и одинокий. Он был немногословен,