Сиреневый туман. Людмила Андреевна Евсюкова

и рассказала, как начался скандал, что сказали дядьки с ружьем, что наказала сделать мама и как она спрятала ключ. Добавила шепотом:

      – А еще бабка сказала, что маму упекли за решетку надолго и теперь они с тетей Пашей здесь будут жить, а меня вот хотела выгнать.

      Тетя Настя обняла девочку:

      – Не бойся, солнышко, мы не дадим вас с мамой в обиду. – Потом прошептала.– Пока буду с бабушкой разговаривать, заберись на печку и поищи ключ. – И погромче сказала для старухи:

      – Ты погрейся пока на печке, Лизушка. Замерзла ведь? Дрожишь, как осиновый лист. А мы с бабушкой поговорим и чайку попьем.

      – Ага, – громко произнесла та и влезла на русскую печь.

      Настя нарочно села напротив нее, чтобы старуха не видела, что делает внучка. А та просунула руку в юшку трубы, долго шарила там, наконец, вытащила спрятанную вещь. И подняла над головой, показывая тете.

      Свекровь Жени в это время, как купчиха, потягивала горячий чай из блюдца, приговаривая:

      – Ну, вот почему бы Женьке не усадить свекровь за стол, не напоить чаем, не предложить нам с Пашкой и дитем перебраться к ней сюда, а не мыкаться по квартирам?

      Что, мы больше бы съели, чем эта серая мышь, что с печи зло смотрит мне в спину? Мы ведь родные, а эта подстилкина дочка никто. Ну, поиграла в дочки-матери, протяни руку помощи близким. А этого подкидыша верни назад, пусть родная мать сама куелдается с ней.

      Настя допила чай и перевернула чашку вверх дном:

      – В общем так, дорогая родственница. Все понятно. Вы хотите жить в хате, которую Женя строила целых два года, чтобы не бегать по чужим углам. Причем, без чьей-либо помощи?…

      – Вот видишь, ты меня понимаешь…

      – Еще как понимаю. А где ж в это время были вы? Почему не помогли? Так вот и не зарьтесь на чужое, а засучите рукава и постройте себе свое собственное жилье.

      – Зачем строить, когда оно уже есть? Что, ей одной тут танцы устраивать? Нам много не надо. Могла бы чуть потесниться для наших двух кроватей, комода и стола. Тем более, ее стол совсем гнилой, на помойку пора выбросить.

      – Что-то вы не то несете, дорогая родственница. Из хозяйских вещей, получается, останется только кровать да сундук. А потом и им места в родной хате не останется?

      – Эта хата такая же ее, как и наша. Участок наш. Женька- мужнина жена. А муж ее – наш единокровный родственник. Раз они супруги, то и нам здесь должно быть место.

      Настя возмутилась:

      – Как за дитем несколько дней посмотреть, она вам никто с дочкой, а как жилье оттяпать, так ближайшая родственница. А не пошли бы вы… – Еле сдержала гнев Настя.– к себе домой. А в построенной собственными руками хате останется жить сестра. И не вам решать одна она будет здесь или с малышкой.

      Она подошла к печи, сняла Лизу на пол, забрала ключ и, выйдя с ней за руку на улицу, открыла широко дверь:

      – Пожалуйста, освободите помещение. Нам с девочкой пора уходить.

      – Ну, Настя, запомни: тебе это с рук не сойдет. У нас с Пашкой