Сокровенное сказание монголов. Великая Яса. Чингисхан

нам навстречу. О хан, как благодарна я судьбе, что нас свела с твоим ноёном! К чему теперь сии пристрастные допросы? Ты лучше на меня взгляни, мой хан, достойно оцени то тело, что Небо даровало мне, кое родители однажды породили».

      Тогда же Наяа ноён молвил:

      «Властитель ты всего и вся, Чингис,

      В моей ты службе верной убедись.

      Тебя я уважаю и лелею —

      Других же целей в мыслях не имею.

      Твою добычу из земли далекой

      Хранит мое недреманное око.

      Прекрасной хатан, этим скакунам

      Был преданным хранителем я сам.

      И все это тебе принадлежит,

      Нет в помыслах моих тебе обид.

      А если что не так содеял я,

      Пусть тут же оборвется жизнь моя».

      Чингисхану понравились искренние речи Хулан хатан, и в тот же день он соизволил с ней уединиться. Ее правдивость и невинность подтвердились, и поэтому она была обласкана владыкой. Поелику слова Наяа ноёна тоже были сущей правдой, Чингисхан, сменив гнев на милость, молвил: «Ты – преданный и честный муж. Тебе доверю я большое дело».

История бегства Хучулуга и избиения мэргэдов

      Полонив народ мэргэдский, Чингисхан пожаловал Угэдэю Дурэгэнэ хатан[231] – одну из двух жен Хуту, старшего сына Тогтога бэхи. Самые воинственные из мэргэдов не покорились Чингисхану, пришли в таежную местность и, укрепившись там, заняли круговую оборону.

      И повелел тогда Чингисхан Чимбаю, сыну Сорхон шара, стать во главе левого крыла его рати и повоевать укрепления мэргэдские. Сам же Чингисхан стал преследовать Тогтога и его сыновей Худу и Чулуна, которым с горсткой мужей мэргэдских удалось выбраться из кольца окружения.

      На зиму Чингисхан раскинул стан на южном склоне Алтая, а весной года Быка[232], перевалив через Арайский перевал, в местности Бухдурма, что на реке Эрчис[233], наехал на мужей мэргэдского Тогтога и найманского Хучулуга, которые соединились против него[234]. В сраженье мэргэдского Тогтога настигла шальная стрела, и он тут же скончался. Дети Тогтога бэхи не смогли вынести с поля боя тело отца, чтобы похоронить его, поэтому отсекли отцовскую голову[235] и тотчас скрылись.

      Бежали оттуда и прочие найманские и мэргэдские мужи, что не устояли перед воинством нашим. И погибли многие из них, утонув при переправе через Эрчис. Те же немногие из найманов и мэргэдов, что переправились через Эрчис, разделились и пошли каждый своим путем.

      Найманский Хучулуг-хан проследовал через земли племен уйгурдаев и харлугов, пришел и соединился с Гур-ханом хар хятанским, что сидел на реке Чуй в землях Сартаульских. Сыновья мэргэдского Тогтога бэхи – Худу, Гал и Чулун – во главе прочих мэргэдов двинулись на запад через земли ханлинов и кипчаков

231

Старший из пяти сыновей Угэдэя и Дурэгэнэ хатан, Гуюг (1206–1248), правил Монгольской империей в 1246–1248 гг.

232

Год Быка – 1205 г.

233

Эрчис – река Иртыш.

234

Рене Груссе так описал этот момент в противостоянии Чингисхана и его врагов: «Тем временем… мэргэдский вождь Тогтога с сыновьями скитался по Западной Монголии, разделяя участь изгнанника с найманским княжичем Хучулугом. Преследуя беглецов, Завоеватель (Чингисхан. – A. M.) подошел к границе монгольского Алтая, где встал на зимние квартиры (зима 1204/05 г.). Теперь удара противника он мог ждать со стороны гор Улан-дабан и Табын-ула (до 4000 м над уровнем моря), соединявших монгольскую и русскую части Алтая. На восточном склоне этого массива берет начало питающая своими водами тот озерный край река Кобдо, тогда как на склоне западном находятся истоки реки Бухдурмы, притока верхнего Иртыша… Именно там, на берегах Бухдурмы, то есть в нынешней Семипалатинской области, на полпути между одноименным городом и городком Алтайском, Тогтога бэхи и Хучулуг собрали все имевшиеся у них войска. Весной 1205 г. к ним вплотную приблизился Чингисхан» (Груссе Р. Чингисхан. Покоритель вселенной. М.: Молодая гвардия. 2000. С. 127–128).

235

Этот эпизод связан с существовавшей, как явствует из древних источников, традицией делать из черепа умершего знатного мужа в знак его почитания пиалу, инкрустированную серебром, устанавливать ее на специальный коврик, а перед нею ставить различные яства. Эта традиция связана с верованиями монголов в то, что череп является вместилищем «сулдэ» – «жизненной силы» великого человека, которая становится гением-хранителем своего рода, племени. Если автор «Сокровенного сказания монголов» считает, что этот эпизод случился в 1205 г., то Рашид ад-Дин датирует этот эпизод 1208 г.