Пути новейшей русской прозы. Учебное пособие. А. В. Татаринов

сыну, даже если этот ребенок еще и не появился на свет. Тогда он сумеет помочь самому себе. Значимый образ – скука, под анестезией безволия вытягивающая тебя из жизни, как обреченный зуб. Ради ее обнаружения стоит писать художественные тексты. «Восьмерка» – книга с внутренним этическим заданием. Вместо ощущения конца (привет Джулиану Барнсу с его букеровским романом!) и главенства женщины в сюжете – ощущение отца, которое связано с продолжением жизни, а не с ее лихим, романтическим сожжением в угоду быстрому, эффектному взрыву.

      Книга Андрея Рубанова «Стыдные подвиги»

      Полет над собственным гнездом

      Андрей Рубанов родился в 1969 году. Его поколение уже готово подводить ранние итоги. В этом контексте трудно не вспомнить российских суперменов рубежа тысячелетий – сильных мужчин, качавшихся без устали в спортзале, мешавших водку с наркотиками, обдиравших путавшихся под ногами аутсайдеров, чтобы щедро поделиться с теми, кто собирается воздвигнуть очередной православный храм. Они отстреливали несговорчивых оппонентов по бизнесу, погибали от заказной пули, читали умные книги, говорили о великой России, тут же распродавая ее по кускам. Им понятна тюремная лексика, а иногда и религиозная философия. Они ценят суровую дружбу, знают самых стильных женщин, могут работать и в Государственной Думе, и там, где не бывает трудовых книжек.

      Рубанов – другой, но призрак крутизны маячит возле ключевых образов его новой книги, посвященной эпизодам собственного становления – в пионерском лагере, в армии и бизнесе, в Чечне и на московской стройке. Этот призрак, от которого не свободен сам автор, мешает по-настоящему обрадоваться его подвигам, но ведь Рубанов честно называет подвиги стыдными. Автор-герой способен добиться многого: во всех местах временной дислокации сильна его воля, он может самозабвенно искать для жены шоколадного зайчика в предновогодней Москве («Шоколадный зайчик»), преуспеть в боевых единоборствах, в сорок лет сесть на шпагат («Ногой в голову») и свободно покидать окисляющих жизнь женщин («Под Микки Рурка», «Новый год в Коломне»).

      Один, как Рубанов, готов забыть про бизнес и работу пресс-секретаря, опростившись в роли товарища столичных гастарбайтеров. Кто-то другой двадцать лет разговаривает со студентами в университетских аудиториях. У каждого свой подвиг, персональная история становления личной воли. Но стыдными наши победы сделал обвал российского мира, случившийся в 90-х. В одном из рассказов писатель вспоминает, как государство обокрало его родителей, сведя советские сбережения к нулю. В другом рассказе очередные мерзавцы пытаются продать простодушным согражданам чужую землю. «Почему я заговорил на языке гада, а не заставил гада говорить на своем языке?» – этот рубановский вопрос каждый победитель может адресовать себе. Пока герои были заняты мечтой о шпагате или научном свершении, искали пути собственной героизации, боролись с конкурентами или алкоголизмом, жучки, свои и заморские,