Философия языка. Учебное пособие. С. А. Песина

а апельсин и лимон – ягоды, для обыденного сознания соответственно овощи и фрукты). Вместе с тем большинство людей имеет представление о научном определении и чувствует разницу по сравнению с обыденным [Wierzbicka 1985: 26].

      «Наивная картина мира» как факт обыденного сознания воспроизводится пофрагментно в лексических единицах языка, однако сам язык непосредственно этот мир не отражает, он отражает лишь способ представления (концептуализации) этого мира национальной языковой личностью [Wierzbicka 1980: 50; Почепцов 1990], и поэтому выражение «языковая картина мира» в достаточной мере условно; образ мира, воссоздаваемый по данным одной лишь языковой семантики, скорее, карикатурен и схематичен, поскольку его фактура сплетается преимущественно из отличительных признаков, положенных в основу категоризации и номинации предметов, явлений и их свойств, и для адекватности языковой образ мира корректируется эмпирическими знаниями о действительности, общими для пользователей определенного естественного языка.

      И.А. Стернин полагает, что в значении, представляющем собой отражение действительности, нет ничего «наивного». Оно воспроизводит тот уровень познания предмета, который достигнут общественным сознанием на современном этапе, и концепция наивных понятий исходит из ошибочного тезиса о том, что между мышлением и действительностью стоит промежуточный мир – языковая семантика, языковая картина мира [Стернин 1985: 24]. Против концепции наивной картины мира выступают также Р.А. Будагов [1976], В.Г. Колшанский [1975], Р.И. Павиленис [1986].

      Некоторые исследователи считают, что наивная модель мира отнюдь не примитивна. Во многих деталях она не уступает по сложности научной картине мира, а может быть, и превосходит ее. В результате появляется основа для выявления универсальных черт в семантике естественных языков, вскрываются некоторые фундаментальные принципы формирования языковых значений, обнаруживается глубокая общность фактов, которые раньше представлялись разрозненными [Тхорик 2000: 246]. Существует точка зрения, что в структуре мышления научное познание «является лишь надстройкой над обыденным сознанием, столь же древним, как и сам человек» [Лазарев 1999: 59]. Об этом же пишет Н. Андерсон: для когнитивной лингвистики больший интерес представляют результаты восприятия мира, отражающие повседневную жизнь, нежели результаты научного познания, а многие концепты обыденного сознания для когнитивной теории бесценны [Anderson 1996: 1, 34].

      Изучение картины мира невозможно без учета человеческого фактора в языке. Такое направление было подготовлено развитием теории номинации, в которой акты наречения «кусочков» действительности трактовались как продукты речемыслительного познания мира человеком. Любая картина мира, отражаемая человеческим сознанием, как глобальный образ мира или как специфически человеческий способ миропостижения связана с возможностями воспринимаемого и не может быть выполнена в «языке», незнакомом человеку. Картина мира должна быть обозримой, а не бесконечной, поскольку она