Любимые дети, или Моя чужая семья. Диана Чемберлен

где сейчас мать. Поэтому я поднял трубку.

      – Твоя ма добралась до дома? – спросила Лорел.

      – Нет. Не знаю, где она. Дон тоже не знает.

      Лорел помолчала.

      – Пытался звонить остальным ее друзьям?

      Я не хотел говорить, что других друзей не было.

      – Никто не знает, где она.

      – Кит, тебе следует позвонить в полицию. Или, если хочешь, я позвоню сама.

      – Нет.

      Не нужно, чтобы Лорел Локвуд делала что-то для меня.

      – Может, сам позвонишь? Пожалуйста. Я волнуюсь.

      – Позвоню.

      Она словно разрешала мне погрузиться в киношную драму. Вроде как не я один принимал это близко к сердцу.

      – Дай мне знать, что скажут, Кит, – попросила она. – Хочешь, я приеду и останусь с тобой?

      Ну да. Как раз то, что мне нужно.

      – Нет, я в порядке. Сейчас отключусь, чтобы вызвать полицию.

      Через полчаса после моего звонка пришел коп. Должно быть, в Серф-Сити была спокойная ночь.

      – Привет, Кит, – начал он. – Я – офицер Прайор.

      Я не помнил такого имени. Он был стар и вроде как знал меня. Впрочем, все знали, кто я. Самая искалеченная, но выжившая жертва пожара. Мои претензии на славу.

      – Ничего, если я войду? – спросил он.

      Мы сели на кухне. Он снял шляпу, оставившую красную канавку на лбу и висках. И сказал мне, что знал мою мать по «Яванскому кофе». Приятная дама. Как я думаю, куда она девалась?

      – Если бы я знал, не позвонил бы вам.

      Он задал весьма ожидаемые вопросы относительно ее описания, хотя знал ее лично. Я сказал, что она была на пару дюймов ниже меня. Короткие светлые волосы. Загар. У нее кожа, которая темнеет, если она хотя бы пройдет от трейлера к машине. По мне, так она всю свою жизнь выглядела совершенно одинаково. Никогда не меняла прическу или манеру одеваться. Никогда НИЧЕГО не меняла. И эта мысль сводила меня с ума. Заставляла понять, насколько все серьезно.

      – Она по вечерам всегда дома, делает со мной упражнения, – пояснил я. – Мою физиотерапию. И всегда готовит ужин, если только не работает. А сегодня она не работала. Не вижу во всем этом никакого смысла.

      Коп все записал в блокнот. У него толстые руки и кольцо на безымянном пальце.

      – Она чем-то болела? – спросил он.

      – Нет, если не считать артритных коленок. Она стонала, как старушка, когда вместе со мной опускалась на пол, чтобы делать упражнения.

      – Никаких приступов? Диабет? Проблемы с сердцем?

      – Нет.

      – Она принимала лекарства?

      Я не мог вспомнить, когда мать пила лекарства, если не считать сиропа от кашля или витаминов.

      – Нет.

      – Как насчет проблем с душевными болезнями? Для нее и для тебя выдался тяжелый год, с этим пожаром. Не знаешь, у нее была депрессия?

      – Не, – отмахнулся я, но на самом деле откуда мне знать? Я не слишком задумывался над тем, каким был этот год для нее. – Она не такого типа женщина.

      – Что