Любимые дети, или Моя чужая семья. Диана Чемберлен

знаешь, Кит говорил с Дон?

      Я хотела произнести это имя вслух. Дать маме понять, что могу его вынести.

      – Не знаю. Надеюсь, что говорил.

      Она стала потихоньку раскачиваться.

      – Представляешь, Мэгги, я в этом году лучше узнала Дон.

      – Ты о чем?

      – Видишь ли…. после всего, что случилось, мы с ней должны были выяснить отношения. Она тоже была ранена ситуацией с… треугольником между ней, тобой и Беном.

      – Знаю.

      Я все еще испытывала к Дон нечто вроде остатков ненависти. Не ее вина, но я ничего не могла поделать с собой.

      – Она – порядочная женщина, – заявила ма. – Теперь в ее жизни появился новый мужчина. Фрэнки. Работает в пункте проката лодок и в прошлом месяце перебрался к ней. Я не слишком хорошо его знаю, но он вроде славный парень.

      Я сильнее прижала к себе мишку.

      – Она много работала, чтобы помочь жертвам и их семьям, получить для них финансовую поддержку и сделать все, чтобы они при необходимости могли консультироваться у психотерапевта.

      – Знаю, – прошептала я. – Видела некоторых в новостях. Племянница мистера Иггла была…

      Я покачала головой, не желая вспоминать уродливую гримасу на лице женщины.

      – Семья мистера Иггла очень обозлена, – вздохнула ма. – Многие люди все еще обозлены. Маркусу позвонили из полиции и сказали, что поймали парня, кинувшего в окно кусок бетона. Оказалось, что он друг Хендерсона Райта.

      Я вспомнила постер с лицом Хендерсона Райта на поминальной службе по жертвам пожара. Он выглядел испуганным крольчонком. Еще преподобный Билл говорил, что его семья жила в машине.

      – Семья Хендерсона оказалась более понимающая. И простила тебя, – сказала ма.

      – Правда?

      – Дон смогла поселить их в квартире, а они из тех людей, которые…. – Она снова раскачала диван. – Очень религиозны. И способны принять то, что случилось, чего я никак не могу представить.

      Я покачала головой. Потому что тоже не могла представить.

      Ма вздохнула:

      – Мне нужно рассказать о матери Джорди Мэтьюз. Не хочу, чтобы ты услышала от сплетников.

      О нет! Джорди Мэтьюз была третьей жертвой, погибшей в огне. Очень хорошенькая голубоглазая блондинка, перед которой открывалось большое будущее. Я все еще вижу ее, когда закрываю глаза.

      – А что с ее матерью? – спросила я.

      – Она так и не смирилась с потерей. Не то чтобы я осуждала ее даже на мгновение. После смерти Джорди она пыталась покончить с собой, и ее на несколько месяцев поместили в психлечебницу. Когда она вышла, всем казалось, что ей лучше, но несколько недель назад она погибла, направив машину на перила разводного моста.

      Я задохнулась.

      – Она…

      Я представила разводной мост. Как невероятно трудно было сбросить с него машину. Такое не может быть случайностью.

      – Самоубийство?

      Ма кивнула:

      – Не смогла вынести. Она была матерью-одиночкой. Еще одна дочь учится в колледже. Но вряд ли у них были хорошие отношения. Так что ей, должно быть, казалось, что она