Самому себе не лгите. Том 1. Сборник

дня, как началась война.

      Еще все были по домам,

      Не ждали их средь бела дня…

      Куда бежать? Кругом капкан.

      А он – директор сельской школы,

      Детей немецкому учил,

      Еще не стар, уже не молод,

      Жену с детишками любил.

      Он прятал школьный реквизит,

      Когда увидел их в окно,

      От страха понял, что дрожит,

      Бежать до дома – далеко.

      Фашисты весь народ согнали

      И забирали живность, скот,

      Дома зачем-то поджигали,

      Смеялись дико в полный рот.

      Жену и двух своих девчат

      Он среди жителей увидел,

      От страха зубы так стучат!

      Себя за страх возненавидел…

      «Что делать, Боже? Как мне быть?

      Быть может, всех сейчас отпустят?

      Иль к немцам, что ли выходить?

      За то, что прятался, не спустят…

      Захар Ильич, наш председатель,

      Он власть, заступится за всех,

      А вон и Фёдор, мой приятель…

      Их бьют двоих под жуткий смех,

      Вон тетя Глаша подбежала,

      Солдат пытаясь растолкать.

      Толпа фашистов хохотала,

      А офицер давай стрелять!

      Он разрядил в них всю обойму,

      Лежать оставил всех троих.

      Что делать мне, я не пойму…»

      И крик селян на время стих,

      Лишь дети плакали, кричали,

      От страха жались к матерям.

      Фашисты с двух сторон стреляли

      Кто вверх, кто рядом по ногам.

      Дверь школы медленно открылась,

      Он робко вышел на порог.

      Стрельба и смех вдруг прекратились,

      А он стоял, не чуя ног…

      К нему быстро подошли два немецких солдата и, несколько раз ударив прикладами карабинов, погнали к толпе односельчан. Проходя мимо немецкого офицера, он, посмотрев на него, сказал:

      – State! Was machst du?! (что означало: «Стойте! Что вы делаете?!»)

      – Stehen! Zu mir! (Стоять! Ко мне!) – скомандовал офицер.

      Его подвели, и немецкий офицер стволом пистолета приподнял его подбородок. Он посмотрел на офицера и увидел этот наглый, надменный взгляд победителя, перед которым все должны ползать, а не ходить.

      – Du kennst die Deutsche Sprache? Das ist gut! Du bist wer?

      «Ты знаешь немецкий? Это хорошо! Ты кто такой?» – перевел он для себя вопросы офицера.

      – Ich bin Deutschlehrer (Я учитель немецкого), – ответил он.

      – Das ist gut! Du wirst dieses Schwein übersetzen! (Это хорошо! Будешь переводить этим свиньям!) – понял он слова офицера.

      В ответ он только утвердительно кивнул головой. В это время к офицеру подошел солдат, и они стали разговаривать, что-то обсуждая.

      Учитель смотрел на тела застреленных – председателя, бабки Глаши и столяра Федора. Офицер стал ругаться в ответ на известия, о которых доложил солдат. Учитель прислушался и понял, что немцы получили приказ остаться в этом селе до подхода полка тылового обеспечения. Солдат доложил, что расстрелять жителей можно будет за селом, у большого оврага. Офицер ответил, что мужчин надобно расстрелять сейчас, а женщин позже.

      Услышав их разговор, он не удержался и сказал, глядя на офицера:

      – Sie