В ожидании наследства. Страница из жизни Кости Бережкова. Николай Лейкин

вы, как на стуле, а как дойдет дело до настоящего – сейчас: погоди да погоди! – раздраженно проговорила Надежда Ларионовна.

      – Ротонду просила – купил, лошадей просила – лошади завтра будут.

      – Становитесь, Константин Павлыч, на колени и упрашивайте. Я сам стану.

      Караулов опустился на колени и дернул за пиджак Костю. Тот тоже стал.

      – Ах, какие вы шуты гороховые! – хохотала Надежда Ларионовна. – Вот шуты-то!

      Она так и заливалась смехом.

      – Надюша! Квартиру тебе всю заново обмеблирую. Просила бриллиантовую брошку – брошку куплю, – продолжал Костя. – Ведь ежели бы денег у меня не было, а то деньги у меня теперь есть, денег достаточно. Спроси Адольфа Васильича. Он мне даже сам предложил новую меблировку для тебя.

      Шлимович смотрел на эту сцену, кривил рот в улыбку и по привычке почесывал указательным пальцем свой пробритый подбородок.

      – Правда это, Адольф Васильич? – обратилась к нему Надежда Ларионовна.

      Тот сделал гримасу и отвечал:

      – Я достану меблировку, не знаю только, согласится ли Константин Павлыч на мои условия.

      – На все, на все согласен! – вскричал Костя. – Когда же я на ваши условия не соглашался!

      – Сколько вы Костюшке сегодня денег достали? – спросила Надежда Ларионовна.

      Шлимович пожал плечами и кивнул на Караулова.

      – Это коммерческая тайна… При посторонних не говорят, – отвечал он.

      – Здесь нет посторонних и нет тайны.

      – Если так, то, пожалуй, скажу. Две тысячи. Он просил две тысячи, две тысячи я ему и достал.

      – Товаром? – допытывалась Надежда Ларионовна.

      – Ах, боже мой, какие вы любопытные! Деньги у Константина Павлыча уже теперь есть, будут завтра и еще.

      – Завтра, завтра ты уже можешь обновить и твою новую ротонду, и твою новую бриллиантовую брошку! На паре рысаков обновишь! – вскричал Костя.

      – Посмотрим, – улыбнулась Надежда Ларионовна.

      – Фея! Неземная фея! Так можно получить от вас слово, что вы остаетесь у меня? – спрашивал Караулов, ударяя себя в грудь кулаком. – Двести рублей в месяц, два бенефиса…

      – Погодите, дайте подумать.

      – Еще думать! Да воззрите вы на своих рабов-то, приниженных, коленопреклоненных, пред вами стоящих и ожидающих от вас милости!

      – Встаньте, встаньте, господа. Нехорошо. Могут лакеи войти. Сейчас ужин подавать начнут.

      – Не встанем, пока не услышим милостивого решения. Не вставайте, Константин Павлыч.

      Костя потянулся к руке Надежды Ларионовны. Та ударила его ладонью по лбу. Шлимович засмеялся.

      – Все стерплю, согласись только, – просил Костя.

      – Надежда Ларионовна, согласитесь, – повторял Караулов. – Адольф Васильич, просите и вы.

      – Вставайте. Я после ужина скажу вам ответ, – пробормотала Надежда Ларионовна.

      Костя и Караулов поднялись с колен.

      – Тяжелая вы, барынька, тяжелая, – говорил Караулов.

      – Врете вы. Во мне и трех пудов нет, – отшучивалась Надежда