Рад Разум. Евгений Владимирович Кузнецов

это небо?.. за всё, что ещё где-то далее?..

      И – за Небо?..

      Нет… За него думать… почему-то не смею…

      Но – помышляю о Небе, помышляю.

      И – только бы мне о нём!..

      Да вот мешали дома, в которых и возле которых – сонные, сонные.

      Умылся, помолился, попил чаю…

      …Так в последний раз – что: она уснула на мне.

      Любовь…

      Любовь – как волнение, как волнение от загадочности, от загадочности предпочтения… этой, этой – всем… даже и не «всем», а – как бы всему, всему!..

      Как только пришла, стал сразу её раздевать.

      –– Какое счастье, что не нужно врать!

      Она помогала…

      Президент… который не ощущает… тонкость плёнки воздуха вокруг планеты и зыбкость жизни в ней… и одиночество этой особенной планеты в целом пустом Космосе… который… которому, однако, почему-то хочется… быть руководителем миллионов… каждый из которых тоже не ощущает… тонкость воздуха и жизни… в бесконечном до непонятного Космосе… президент говорил… о чём-то… горделиво…

      –– Какое счастье!.. что не надо!.. лгать!..

      Потом уснули.

      Потом проснулись.

      Радио, оказывается, всё ещё раздавалось…

      Пили кофе.

      Теперь… почему… не приходит?!..

      …Помню, только начал работать в газете, мне – чего я заранее и опасался!.. – среди интервью или вымогания той информации, вопросы… такие!

      –– А вас любят женщины?

      –– Женщины… Э-э… Женщина должна быть… стройной… Должна… Впрочем, никому, конечно, – ничего!.. Женщине желательно быть… Желательно и для всех, и для неё… Быть стройной и приветливой!

      –– Вы, видимо, любите женщин!

      –– А-а… а мужчина… Мужчине следует быть… снисходительным и профессиональным. Хоть лётчиком, хоть вором.

      А её – нет и нет!..

      …Стала вспоминаться юность ранняя, отрочество… когда – впервые, впервые влюбился

      Женщина… это, это… Страшно! Самое страшное.

      Первое всегда.

      Если я её – люблю!.. Если люблю, уже люблю. Почему тогда подразумевается… прямо-таки в самом воздухе подразумевается… что должен я – ещё!.. как-то!.. поступать!.. по поводу её!.. что-то ещё должен делать, кроме любви?.. Делать!.. С нею!.. В отношении её!.. Кроме ощущения и объявления любви?!..

      Потом, второе, ещё страшнее!..

      Это когда она, люблю её или не люблю, рядом, и я… её хочу, сам её хочу, то… то что мне с нею делать?!.. Как мне, рядом-то с нею… вообще себя вести?!.. Как шевелить языком, как шевелиться всему?..

      Потом, к тому ж и третье, страшнее ещё…

      Она – смотрит, смотрит на меня, на меня… она, зачастую даже незнакомая, смотрит на меня так, словно – глаза её такие! – будто говорит: захочу – и ты мой!.. То есть, выходит… что я уже и сейчас, уже и каждую минуту – её, обеспеченно – её, только – без последнего какого-то её как бы остатка это самого «захочу!»…

      Эти детальки подростковые… самые, почему-то, для меня сейчас и драгоценные!..

      Но ведь это – как и те первые шажки: по полу, по земле, по планете!..

      И – какая разница, по какой планете.

      Если уж все трепещут перед инопланетянами…

      Мой трепет перед женщиной