Усердие князя Владимира. Андрей Прохоренко

слегка покачивался, прервал едва заметные вращения корпусом, выйдя из странного состояния. Он как будто встряхнулся и подтянулся, заявив о себе и о своем пробуждении:

      – Себя видел. Смерть зрел на своем челе. Лежал я весь в крови. Убийство будет.

      – Сомнения у тебя в этом есть?

      – Нет. Изготовились меня убить. Мимо не пройдут. Мне не уйти.

      – А вот это снова не ты говоришь, – сразу же отреагировал волхв.

      – Я не беглец, не предатель Перуна…

      – И в чем ты меня и себя убеждаешь? В чем? В том, что лучше в сыру землю лечь без подготовки? Дальше что? Ты об этом подумал?

      – Зря ты пришел. Я буду жить, как жил и встречу то, что мне суждено, как мужчина.

      – Тебе? Суждено? Ты, видать, не перн, раз речешь то, в чем сам не уверен. Что ты встретишь? Стрелу, которая в спину ударит или кинжал? Хочешь барашком жертвенным быть? Что, пример Христа на тебя так подействовал? Так у него шансов уже тогда не было. Он защититься не мог. Все его покинули. Ты же отвергаешь даже не меня, а свою дальнейшую жизнь в силе. Ты ведь только подошел к возрасту, когда можешь очень многое понять и изменить.

      – Христа? Ты мою смерть со смертью этого недалекого мужчины сравнил?

      – Не вдохновляет жертвой быть и себя на блюдечке врагам преподнести?

      – Волхв, как ты все подвел. Ты оскорбляешь меня, унижаешь…

      – А не ты ли сам себя тем, что подставляешься, унижаешь? На себя посмотри. Еще немного и ты начнешь призывать к себе то, что тебе тати приготовили. Если так, то умру. Себя послушай. Я, когда в Аратынь ходил, волхвов предупреждал. Добрушка может подтвердить. Он тогда мне не поверил поначалу, а его старшие товарищи в своих заблуждениях упорствовали. И где сейчас Аратынь? Спалена. А где волхвы? Пали от варяжских мечей. И было это чуть больше года назад. Добрушка, скажи пару слов.

      – А что говорить? Порубили нас мечами, когда волхвы уже внутри себя другими стали, почти тенями. Ты же сам мог видеть, что произошло. Перны тогда слова не сказали в защиту. И вы думаете, что вас чаша эта минет?

      Добронрав говорил негромко, но с силой. Сварий услышал его.

      – Как с волхвами, так не будет с пернами, – был его ответ.

      – Правильно, – отозвался Кудес. – Часть пернов уйдёт в леса, непримиримыми станет, а часть примет новые условия. Лучших убьют. Или твоя судьба тебя не впечатлила? Или ты думаешь, что Кижень выживет? Он же богат. Купцы на его гривны торговлю ведут. И ты думаешь, никто из тех, кто неровно дышит к его богатству, не воспользуется ситуацией?

      – Что с Русью? Прежние времена, видать, прошли, раз ты здесь мне такое говоришь.

      – А что ты хочешь? Честности и Прави? Может, ты хочешь жить по Родовым законам? Так нет, ты хочешь, чтобы главным на Руси был Перун. А кто он? Кто под ликом Перуна на мир смотрит?

      – Ты кто такой, чтобы мне говорить такие слова? – почти вспылил Сварий.

      – Смотри, кто за Перуном стоит. Зри, потом мне скажешь.

      Сварий тогда уже хотел возмутиться, но некая сила почему-то приковала его к лавке, а рот слегка приоткрылся. Где-то с минуту он смотрел на то, что предстало перед