Джинкс. Сэйдж Блэквуд

есть такие.

      – А почему про них не написано в твоих книгах?

      – Ну, в каких-то написано. Просто не такие уж это интересные места, – сказал Симон.

      – И почему так много книг об Урвальде?

      – Потому, разумеется, что он куда интереснее, – ответил, щелкнув пальцами, чтобы раскрыть книгу, Симон. – Если не собираешься заниматься укрывающим заклятьем, иди вычисти козий загон.

      Но Джинкс вспомнил еще кое-что из слов Толливера.

      – Как по-твоему, я маленький?

      – Ну, конечно, ты… – Симон примолк и смерил Джинкса удивленным взглядом, точно давно его не видел. – Хмм… Ты разве не был гораздо меньше?

      – Был, – подтвердил Джинкс. – Когда мне было шесть лет.

      – А теперь сколько?

      – Одиннадцать. Ты же на мой день рожденья тыквенный пирог испек, – напомнил ему Джинкс. – Но я все же слишком маленький, верно?

      – Нет-нет, ты еще подрастешь.

      Мысли Симона снова начали, извиваясь, ползать одна по другой. И если Джинкса беспокоило то, что он не растет, Симона, похоже, беспокоило то, что он растет слишком быстро.

      После этого разговора Симон несколько недель лихорадочно перелистывал посвященные магии книги. А когда Джинкс спрашивал, что он ищет, Симон лишь крякал или посылал его мести чердак.

* * *

      Прошло, казалось, лет сто, прежде чем Симон согласился взять Джинкса в один из своих походов.

      – Куда пойдем?

      – Будешь изводить меня вопросами, я тебя дома оставлю.

      Джинкс не считал, что спросить, куда они идут, значит «изводить вопросами», но промолчал. Следующим его вопросом было бы: «А с Костоправом это как-нибудь связано?»

      У Симона не было такого, как у большинства других людей, похожего на зеленую бутылку страха перед Костоправом. Но мысли Симона о Костоправе обычно были полны гнева. И еще по какой-то причине теперь их сопровождала тревога из-за того, что Джинкс растет.

      Так или иначе, Джинкс наконец отправлялся в дорогу. Это было важнее всего.

      Они шли весь короткий зимний день. В снегу на тропе виднелись отпечатки башмаков, когтей, раздвоенных копыт. Однажды им повстречался человек с топором на плече, и, хотя он был, скорее всего, простым дровосеком, но в Урвальде ничего ведь наверняка не скажешь. Джинкс поплотнее прижался к Симону и порадовался полному ужаса взгляду, который незнакомец бросил на чародея. Они разминулись, не сказав друг другу ни слова.

      Зимой ярких дней не бывает, а темнеет быстро.

      – Пришли, – сказал, неожиданно остановившись, Симон. – Ночевать будем вон в той сторожке на дереве.

      Джинкс вгляделся сквозь ветви, покрытые лиловатым в густевшем сумраке снегом. И различил что-то вроде короба.

      – Теперь надо придумать, как нам туда забраться, – велел Симон.

      По тропе долетел издали бухающий звук.

      – Что-то приближается, – сказал Джинкс.

      – Мгм, – промычал Симон, не слушая его, и провел ладонями по стволу.

      Буханье усиливалось – не очень громкие удары чередовалось