Джинкс. Сэйдж Блэквуд

тебе оно пригодится.

      – Я хочу научиться ему, чтобы путешествовать, – сказал Джинкс.

      – Ну, при таких темпах ты ему никогда не научишься. Так и будешь торчать здесь, точно пучок лишайника.

      – София говорит, что, обучая меня, ты должен проявлять больше терпения.

      Симон помрачнел.

      – Чушь! Я и так терпелив – дальше некуда. Ты тратишь недели на то, чтобы научиться простенькому заклинанию, а я…

      – А ты все время обзываешь меня дурачиной, – перебил Джинкс.

      – Дурачиной я тебя уж точно не называл.

      Симон сунул руку в карман, извлек маленькую золотую птичку, поставил на стол и капнул на нее зельем из склянки.

      На миг птичка ярко вспыхнула. Симон подул на нее, снял со стола и протянул Джинксу:

      – Держи.

      Золото на удивление тяжело легло в ладонь Джинкса.

      – Это называется «авиот», – сказал Симон. – Если тебе так уж не терпится бродяжничать, бери его с собой.

      – Оно волшебное?

      – Ясное дело. Только Софии ничего не говори. Ей о нем знать не обязательно.

      – Софии нравится волшебство, – сказал Джинкс. – Просто ей не нравится, что оно ей нравится. Она считает, что это неправильно.

      – Сам до этого додумался?

      Джинксу и не нужно было ни до чего додумываться. Это было прямо на лбу у Софии написано – любой прочел бы.

      – Волшебство – это знание, – сказал Симон. – А София питает огромное уважение к знанию.

      – Знание – сила, – согласился с ним Джинкс.

      Удивление словно одело Симона коркой льда:

      – От кого ты это услышал?

      – Что?

      – «Знание – сила».

      Джинкс нахмурился. От кого же?

      – Так однажды сказала София. И это ее ужасно разозлило… Авиот – это что-то вроде укрывающего заклятия?

      – Нет. Он не настолько силен.

      – Тогда – что-то вроде талисмана? На удачу?

      – Примерно. Ты не волнуйся, я найду другой способ сохранить тебя в безопасности.

      Что-то странное присутствовало в этих словах – в голове Симона все они были опутаны серостью, да и сохранить тебя означало, по всему судя, нечто особое, отличное от безопасности.

      – Я не хочу, чтобы меня сохраняли, – сказал Джинкс. Ему хотелось отправиться в… ну, куда-нибудь.

      – Пока ты мал, это просто необходимо, – ответил Симон – так, словно спорил о чем-то с собой. – Вырастешь, сможешь сам защищаться от многого.

      – Мне почти одиннадцать, – напомнил ему Джинкс.

      Однако Симон его не слушал. Мысли чародея крались, прячась одна за другую, и Джинксу стало от этого не по себе.

      Симон взял продолжавшую гореть свечу, поставил ее рядом с неподатливым голышом.

      – Вот. Используй, чтобы поднять камень, силу пламени. Если и так не сможешь, значит, ты безнадежен.

* * *

      По временам Джинкс все еще оставался на несколько дней один, поскольку Симон уходил куда-то в Урвальд. Джинкс уже привык к этому, теперь одиночество не пугало его так, как