Журнал «Иностранная литература» № 08 / 2012. Группа авторов

умрете, я бы помог умереть и ей.

      Внезапно старик поднимает глаза к потолку, пытаясь удержать слезы. Он думает, что не расслышал. Просит португальца повторить, растерянно мотает головой.

      – Вранье!

      – Клянусь, она меня об этом попросила.

      Механик пытается соединить слова и смысл. Мундинья, вечно грубая и раздражительная, вдруг захотела разделить с ним…

      – Вы это сказали, чтобы меня отговорить?

      – Я просто сказал правду.

      – Почему вы никогда не делаете того, о чем я прошу? Недавно я просил, чтобы вы помогли мне помыться, вы отказались. И вот я опять прошу, а вам хоть бы что.

      – Я готов искупать вас с ног до головы, лишь бы вы отбросили эти дурацкие мысли о смерти. Я вас отмою, вы станете снова красавцем, пойдете на улицу, подцепите девицу…

      – Когда я в прошлый раз вышел из дому, вы меня унизили.

      – Я?

      – Пошли меня искать, будто я вовсе беспомощный…

      – Я только хотел помочь…

      – И помешали, – твердо отчеканивает Бартоломеу.

      – Больше не буду.

      – Да вы не поняли. В тот раз я пошел не за любовными похождениями, не за малолетками.

      – Тогда за чем?

      – Хотел найти кого-нибудь, кто сослужил бы мне эту хренову службу.

      – Какую?

      – Прикончил бы меня.

      Он резко подносит ладонь к горлу и, будто ножом, проводит ее ребром по адамову яблоку.

      – Однако, – с иронией замечает врач, – исполнитель, похоже, попался забывчивый.

      – Да нет, я никого не нанял. Вышел, все понял и вернулся обратно…

      Он понял, что не может умереть как попало. Нельзя разбрасываться последним сокровищем, которое ему осталось – собственной смертью.

      – Пусть меня убьет белый!

      Португалец хотел было возмутиться, уличить больного в расизме, но промолчал. Нет времени спорить, надо еще зайти в лазарет, к жертвам эпидемии.

      – Не делайте глупостей и не говорите чепухи.

      – А знаете, зачем я хочу умереть? Чтобы узнать, чем моя жена всю жизнь занималась, изменяла ли мне. Мертвым все известно.

      Голос старика звучит торжественно, но Сидониу Роза, выходя на улицу и направляясь в пансион, не перестает улыбаться. За стойкой темного дерева дремлющий портье машинально протягивает ему ключ. Не глядя, врач бросает:

      – Не тот.

      Портье задумывается, покачивая связкой ключей. Он оценивает сообразительность постояльца и одновременно пытается понять, не снится ли ему все это.

      – Тогда это что за ключ? – спрашивает он сонным голосом.

      Не дожидаясь, пока портье разберется что к чему, доктор выхватывает у него из рук всю связку и мчится вперед по коридору.

      – Вы куда, доктор? Отдайте ключи.

      Поздно: португалец уже проник в запретные глубины облезлого и запущенного здания. Портье, хромая, бросается следом. Португалец слышит за спиной неровные шаги и, кажется, даже мысли преследователя: “Козел, вонючий порту-галишка! Ведь устроился же я на такую работу, где меня не видно за стойкой, и вот – на тебе! – ковыляй теперь на покалеченных ногах за тобой, будто краб