Журнал «Иностранная литература» № 08 / 2012. Группа авторов

то, что Уважайму умыкает с медицинского склада продукты, медикаменты, спирт, матрасы, простыни. Португалец признает, что действительно слишком уступчив. Но он не знает, как вести себя в мире, где у предпринимателей нет предприятий, а государственные служащие решают исключительно частные вопросы.

      Но вот опять наступает покой, и поселок постепенно приходит в себя после шумного нашествия. Говорят, будто тишина внушает страх, потому что в пустоте никто ничему не хозяин. Возможно, по этой причине врач торопится вновь заговорить:

      – Почему бы нам не рассказать вашему мужу?..

      – О чем?

      – Обо всем, о нас с Деолиндой…

      – И думать нечего. Бартоломеу ни за что не согласится.

      – Но почему? Потому что я белый?

      – Не в этом дело. У моего мужа очень странные отношения с дочерью.

      – Может быть, потому что она ваша единственная дочь?

      – Все дети единственные.

      Барабанщики бегом догоняют процессию. Они отстали: остановились помочиться на площади, под огромной акацией. Кивают врачу и торопятся вернуться в строй и попасть в такт.

      – Знаете, доктор, я пойду, а то поздно уже.

      – Я провожу вас.

      – Не надо. Здесь не принято, чтобы мужчина провожал женщину, разве что виды на нее имеет.

      – Я врач, да еще и иностранец.

      Мунда упорно отнекивается, но врач берет ее под руку и ведет к дверям. Она делает несколько шагов, но внезапно рука ее выскальзывает из-под его руки, и она отступает в сторону.

      – Только учтите: мне ничего не надо…

      – Я знаю

      – Я не хочу, чтобы вы дарили мне все эти вещи, которые Деолинде все никак не надоест заказывать.

      – Знаю, дона Мунда.

      – Если бы моей дочери – да другие мозги, если бы жизнь ее сложилась по-другому, то я бы попросила вас, господин доктор… Ну ладно, что уж теперь говорить…

      – Говорите, дона Мунда, не смущайтесь, просите о чем угодно.

      – Я бы попросила вас увезти ее, доктор, увезти мою дочь подальше отсюда.

      Потому что здесь, считает Мунда, – все равно что на корабле в пожар: не утонешь, так сгоришь.

      – Ваша дочь не хочет уезжать из страны.

      – Моя дочь сама не знает, чего хочет. Потому она и просит чего-то все время: не знает, чего хочет…

      Кто все время чего-то просит, ничего по-настоящему не хочет – так думает Мунда о дочери и обо всех, кто постоянно клянчит.

      – Меня еще один вопрос тревожит, дона Мунда.

      – О чем вы хотите спросить, доктор?

      – Что это за загадочная оказия, которая доставляет письма от Деолинды? Кто эти люди, которых никто никогда не видел?

      – Все бы вам знать, доктор. Просто родственники. Вы ж понимаете: мы тут в Африке все друг другу родня.

      Она отводит глаза и, видимо, судорожно пытается придумать отмазку. Сидониу понимает: больше ничего не добьешься. Они прощаются. Врач никогда не позволял себе большего, чем рукопожатие: дона Мунда – будущая теща. Поэтому он удивляется, когда