Журнал «Иностранная литература» № 02 / 2011. Группа авторов

ничего подходящего, и он лишь кивает. Он должен вести себя нормально, рассуждает он. Если в последующие дни он сможет вести себя нормально, ему будет легче. Он спокойно все продумает, и все пойдет своим чередом. Если можно об этом так сказать.

      – Вы что, не выспались?

      Как ее зовут? – пытается вспомнить Зденек. Ева? Яна? Что-то вроде. Сколько ей? Сорок? Пятьдесят? Да не все ли равно? – заключает он, едва не рассмеявшись. Эта женщина, кажется, ждет от него ответа. А-а, как бы ее ни звали – один черт! Если бы жизнь была компьютерной игрой, он скорей всего убил бы ее сейчас, полагаю я. Цивилизация – лишь тонкое покрытие, можете мне поверить.

      – Зубы, – бормочет Зденек и указывает на левую щеку.

      Он даже не понимает, как это осенило его. Ему кажется, что кто-то ответил за него. Тем не менее диспетчер, похоже, удовлетворена ответом.

      – Ну да, зубы могут замучить. Уж я-то знаю!

      Она сует указательный палец в рот и ощупывает десну. Однако Зденек не верит, что у нее когда-нибудь и вправду болели зубы.

      Мир – отвратное место, считает он. И я вполне согласен с ним.

      Он пересчитывает вещи: два мобильника, DVD-проигрыватель, цифровой фотоаппарат и камера, полевой бинокль и навигатор “Sony”. Закрыв чемодан, он садится за руль пикапа и листает накладные. Оптимальный план пути таков: сначала вверх на Жижков, потом в Страшнице и, наконец, в Ржичаны. До обеда он еще успеет позаниматься гимнастикой. После обеда одним заходом охватит запад: Бржевнов, Коширже и Небушице. Он включает навигацию и набирает жижковский адрес.

      Архангел Уриил и сегодня обещает ему, что его сердце освободится от гнева и ожесточения.

      8. Эстер

      Она ощущает себя обворованной. Несчастной.

      Но понимает: будь у нее дети, было бы в сто раз хуже. Она, например, не могла бы наложить на себя руки, с усмешкой думает Эстер. С другой стороны, они заставили бы ее мобилизовать остатки жизненной энергии, чтобы хоть изредка готовить обед. Будь у нее дети, она не исхудала бы так. Будь у нее дети, она не отломила бы ползуба черствой трехдневной кунжутной булкой.

      У коллеги по больнице она взяла телефон якобы несколько брюзгливой, но опытной пожилой дантистки.

      Многие годы об ее зубах заботился Томаш, и ни в каких связях она, естественно, не нуждалась. Сейчас она откладывала свой визит к врачу почти две недели, но шатающийся обломок зуба все сильнее травмировал мягкую ткань (не будь она женой стоматолога, сказала бы просто – десну), и она, позвонив по данному телефону, договорилась о приеме. Если это не потворство жизни, то что же тогда? – думает Эстер. Самоубийцы к стоматологу не записываются. Она вдруг замирает. Ибо снова поймала себя на том, что постоянно оценивает свои поступки, словно кто-то наблюдает за ней. Она неверующая – так почему, черт возьми, она всю жизнь думает, что кто-то не спускает с нее глаз?

      В переполненной приемной Эстер листает иллюстрированный журнал для женщин, но читать не может. Боли она не боится – просто испытывает страх перед теми невыносимо знакомыми вещами, которые навсегда