Мастер осенних листьев. Андрей Кокоулин

руку с печатью в углубление-ванночку перед желобом. Пальцы тут же занемели, а оттиснутый у запястья листик, казалось, посинел от холода.

      Эльга щелкнула зубами. Интересно, сколько держать? Пока вся рука не отвалится? Спросить мастера? Она пошевелила пальцами. Если дурочка, то, конечно, сразу к мастеру… Мастер Мару скажет. Она скажет: дурочка. Сжать, разжать. Оттолкнуться от каменного дна ванночки. Пальцы явно слушались с задержкой. Там, под водой, каждый был как рыбка-сомик.

      Ну, наверное, хватит. Эльга выпрямилась, потрясла рукой.

      По небу за солнцем торопились облака, словно свита за своим кранцвейлером. А кто выше кранцвейлера? Который над всеми кранцвейлерами? Наверное, и слова такого нет. Или есть? Спросить мастера?

      Девочка рассмеялась.

      – Как рука? – спросила Унисса, отправляя в воздух мертвые листья из очередного мешка.

      – Я буду левой, – сказала Эльга.

      – Щиплет?

      – Ноет.

      – Знаешь, что, – мастер Мару остановила движение кисти, и листья дождем посыпались на землю, – посиди-ка ты в беседке.

      Пом-пом – несколько жухлых счастливчиков спланировали на крышу.

      – Ну мастер Мару-у!

      Унисса вздернула бровь.

      – Ты хочешь со мной поспорить?

      – Нет, мастер, – вздохнула Эльга.

      – Можешь сходить на смотровую площадку. Белая, с аркой, мы проходили.

      Со смотровой площадки открывался изумительный вид сверху на дом-резиденцию кранцвейлера, небольшой сад и – через стену – на домики охраны и прочие дома, где с участками зелени, где с пристройками и навесами. Вился акведук. Зеленовато поблескивал заросший пруд. Дальше склон был словно выложен черепичными крышами, рыжими, коричневыми и желтыми, которые ручейками, разделяясь и сходясь, текли к основанию холма.

      Эльга грудью налегла на низкую каменную стенку, отделяющую площадку от провала, а всякого любопытного человека – от падения.

      Высоко! Дом-резиденция в стороне, а прямо под животом – каменная щель в складках.

      Ветер дохнул в лицо. Какой-то шальной лист зубчатой кромкой мазнул по щеке, будто предупреждая. Не свались, девочка!

      А она и не собиралась.

      – Это я, Эльга! – крикнула она вниз.

      Ответом было глухое ворчание эха.

      Эльга походила по площадке, потом посидела на скамейках, рассматривая растущие в стыках травинки, повертела перед глазами подведшую ее руку.

      – Ну так же нельзя, – сказала она ей. – Ты разве не хочешь стать грандалем? Ты знаешь, что грандаль может все-все-все?

      Пальцы дрогнули.

      – Ага! – сказала Эльга. – То-то же!

      Она подула на печать-листик.

      – Эльга! – донесся голос мастера Мару.

      – Да, мастер Мару!

      Эльга бегом припустила к беседке. Листья из очередного мешка брызнули ей в лицо.

      – Вот что, – сказала Унисса, когда девочка с легким прыжком предстала перед ней, – отнеси мешок, затем составь со стола посуду.

      – Да, мастер Мару!

      – И воск помести на солнце.

      Эльга ухватила мешок.

      – Чтоб подтаял,