Мастер осенних листьев. Андрей Кокоулин

ты из репейника, – сказала мастер.

      – Неправда, я – рябиновая!

      – Слово «галкава» в старину означало «птичье дерево», так что, может, и рябиновая. Но на самом деле, чтобы увидеть суть человека, одного взгляда искоса мало.

      Унисса села с Эльгой рядышком.

      – То есть вы не из одуванчиков?

      – Из них, из них, – кивнула мастер Мару. – Но это все равно, что судить о сути, о душе человека по одежде. Сможешь ты сказать по ночной рубашке или грязным сапогам о том, на что надеется и о чем мечтает человек?

      Эльга опустила подбородок на стол.

      – И как же тогда? – грустно спросила она.

      – А вот будешь набивать букеты, поймешь, – сказала Унисса. – И каждый плохой букет будет приближать тебя к некой границе, за которой тебе и откроется суть вещей.

      – А людей?

      – И людей тоже. Неудачи и терпение, помнишь? Так, – мастер Мару напустила на себя грозный вид, – и чего мы сидим? Ну-ка, марш собираться!

      – Да, мастер Мару.

      – Рука не болит?

      – Чуть-чуть.

      Эльге хватило двух минут, чтобы подняться наверх, заправить свою кровать, повязать платок и подхватить сак. Листья внутри, кажется, о хозяйке шептали уже одобрительно. Некоторые даже пытались льстить. Ах, ах, какая способная девочка нам попалась, друзья! Попомните, мы с ней еще прогремим в букетах!

      Смешно. Сладко.

      – Готова? – спросила ее Унисса, встав на пороге.

      – Да, мастер Мару.

      Они вышли из гостиницы и вновь принялись подниматься по тропке к вершине холма. На небе не было ни облачка. Склон розовел под солнцем.

      – Вот что, – сказала мастер, оглянувшись на ученицу, – с сегодняшнего вечера начнешь складывать букеты. Я договорилась со столяром, он наделает тебе реек, холстины я уже купила.

      – А что мне набирать? – спросила Эльга.

      – Все, что хочешь. Но за людей пока не берись. Стулья, вид из окна, лес, дорога, какие-нибудь безделушки. Ты уже видишь «лиственную» оболочку, поэтому старайся, чтобы листья и в букете были теми же. Чего нет, можешь отобрать из мешков. Но главное: командуй листьями, тогда они сами будут ложиться на холст узором, и тебе останется лишь чуть-чуть их поправить.

      Эльга подумала.

      – Для этого мне нужно четко представлять то, что я хочу сложить.

      – Видишь, – улыбнулась Унисса, – и глупый вопрос отпал сам собой.

      Они миновали смотровую площадку и остановились у Дивьего Камня. Мастер Мару, склонившись, долго пила холодную воду. В беседке их уже ждал завтрак: лепешки, яблоки, две миски ячменной каши и горячий чайник. Эконом, присев на корточки, изучал бирки.

      – Дома на склонах засыпало листьями, – сказал он, поднимаясь. – Я смотрю, вы перебираете мешки.

      – Разумеется.

      Унисса села. Эльга последовала ее примеру. Господин эконом остановился напротив панно.

      – Даже не могу представить себе, что вы задумали, – проговорил он, рассматривая верхние плитки, уже натертые воском.

      – Что-то случилось,